Выступление Первого секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Кубы, Председателя Государственного совета и Совета Министров Республики Куба Главнокомандующего Фиделя Кастро Руса на акте, посвященном 60-летию его поступления в университет и состоявшемся в Главной аудитории Гаванского университета 17 ноября 2005 года– «Года Боливарианской альтернативы для стран американского континента»

 

(Проверенное и отшлифованное самим автором при полном уважении к целостности идей, выраженных в его выступлении)

 

            Дорогие студенты и преподаватели университетов всей Кубы!

            Дорогие товарищи руководители и остальные приглашенные, делившие с нами столько лет борьбы!

 

            Сейчас наступает самый трудный момент, когда мне предстоит сказать несколько слов в этой Главной аудитории, где было произнесено столько слов. В голову приходит целое море мыслей, и это логично, ведь прошло некоторое время.

Вы были очень любезны, вспомнив сегодня совсем особый день – 60-ю годовщину с момента моего робкого поступления в этот университет.

            Там ходит одна фотография, я смотрел на нее: пиджачок; лицо, уж не знаю кого, сердитого ли, плохого, хорошего или возмущенного, потому что эту фотографию сделали не в первый день, думаю, что я провел в университете уже несколько месяцев и начинал восставать против стольких вещей, какие мы видели. То было не сложившееся мировоззрение, ничего такого, то был ум, жаждущий идей, но также и полный желания познавать; дух, быть может, мятежный, полный иллюзий, иллюзий нельзя сказать, что революционных, надо бы сказать: полный иллюзий и энергии и также, возможно, жажды борьбы.

Ну хорошо, я был спортсменом, любителем восхождений в горы. Меня даже назначили сначала – не знаю хорошенько, почему – неким лейтенантом следопытов, а потом, позже, меня сделали генералом следопытов. Так что когда я учился в полной средней школе, у меня было больше званий, чем сейчас (Смех), поскольку потом я был Команданте, но не более чем Команданте, а это звание Главнокомандующего означало всего лишь, что я был главным командиром того небольшого войска, примерно в 82 человека, с которым мы высадились с «Гранмы».

Это звание рождается после высадки, 2 декабря 1956 года. Кто-то из 82-х должен был командовать, потом прибавили «главно». Так постепенно из главного командира я стал Главнокомандующим – Команданте-эн-Хефе, - когда появились другие Команданте, так как в течение долгого времени это было самое высокое звание. Я вспоминал обо всем этом. Человек должен помнить, кем он был, о чем думал, какие чувства испытывал.

Быть может, меня заставили реагировать особые обстоятельства моей жизни. С очень раннего возраста мне пришлось кое-что перенести, и может, поэтому я постепенно становился бунтовщиком.

Тут говорят о бунтовщиках без идеалов; но мне кажется, вспоминая, что я был бунтовщиком во имя многих идеалов, и я благодарен жизни, что на протяжении всего времени продолжал быть бунтовщиком, даже сегодня, и пожалуй, с большим основанием, потому что у меня больше идей, потому что у меня больше опыта, потому что моя собственная борьба многому меня научила, потому что я намного лучше понимаю эту землю, где мы родились, и этот мир, в котором мы живем, сегодня глобализированный и переживающий решающие минуты своей судьбы. Я не осмелился бы сказать решающие минуты своей истории, потому что его история намного короче, она действительно ничтожна по сравнению с жизнью вида, который совсем недавно, быть может, 3 000, 4 000 или 5 000 лет назад начал делать первые шаги после своей долгой и короткой эволюции; я говорю долгой и короткой, потому что он эволюционировал, пока не превратился в мыслящее существо, быть может, несколько сотен тысяч лет и в результате существования жизни на этой планете, которая, как утверждают знатоки, возникла, если я не ошибаюсь, кажется миллиард или полтора миллиарда лет назад, сначала возникла жизнь, а потом возникли миллионы видов, и мы не более чем это - один из многих видов, возникших на этой планете, поэтому я говорю после короткой и вместе с тем долгой жизни, мы пришли в этот мир, в это тысячелетие, которое, как говорят, является третьим тысячелетием с начала христианской эры.

Почему я столько возвращаюсь к этой мысли? Потому что осмеливаюсь утверждать, что сегодня этот вид находится под реальной и подлинной угрозой уничтожения, и никто не мог бы заверить, слышите, никто не мог бы заверить, что он устоит перед этой угрозой.

Ладно, о том, что вид не выживет, говорилось 2 000 лет назад, я помню, что когда я учился, я слышал об Апокалипсисе – библейском пророчестве, похоже, что 2 000 лет назад некоторые поняли, что этот слабый вид может когда-нибудь исчезнуть.

Конечно, марксисты тоже. Очень хорошо помню книгу Энгельса «Диалектика природы», где он говорил, что когда-нибудь Солнце погаснет, что иссякнет топливо, питающее огонь звезды, которая нас освещает, и свет Солнца перестанет существовать. И тогда у меня остается вопрос, который возможно вы, или ваши преподаватели, или тысячи и сотни тысяч из вас задавали когда-нибудь, это вопрос о том, сможет или нет этот вид эмигрировать в другую солнечную систему.

Вы никогда не спрашивали себя об этом? Но в какой-то момент вы спросите, потому что человек на протяжении своей жизни задает себе много вопросов, но особенно тогда, когда есть причина их задавать. А я думаю, что у человека никогда не было больше причин задать себе этот вопрос, потому что если тот марксист заговорил об исчезновении солнечного тепла и света и как ученый заявил, что в один прекрасный день солнечной системы не будет, мы также как революционеры, выпустив на волю воображение, должны спросить себя, что произойдет и есть ли какая-то надежда, что этот вид уцелеет и отправится в другую солнечную систему, где есть или может быть жизнь. Единственное, что мы пока знаем, - это то, что есть одно солнце на расстоянии четырех световых лет среди сотен миллиардов солнц, существующих в этом огромном пространстве, про которое мы еще не знаем хорошенько, конечное оно или бесконечное.

Из того немногого, что мы знаем о физике, о математике, о свете и скорости света, и те, кто летает на самые близкие планеты, где не находят ничего, и те, кто полетит на Венеру – кажется, во времена римлян Венера была богиней любви, - те, кто будет иметь привилегию прибыть туда, найдут там циклоны, которые не знаю уж во сколько сотен раз хуже, чем Катрина, Рита, Мишель или Митч и все остальные, им подобные, которые обрушиваются на нас все с большей силой, потому что утверждают, что температура на Венере 400 градусов и там массы воздуха или тяжелой атмосферы находятся в постоянном движении.

Те, кто летал на Марс, говорили, что это местечко, где могла существовать жизнь, - Чавес говорит, что возможно там существовала жизнь, шутит по этому поводу, - и она кончилась, все исчезло, ищут, не найдут ли там частицы кислорода или какого-нибудь следа жизни. Хорошо, все это могло произойти, но скорее всего ни на одной из этих планет не было развитой жизни. Сочетание факторов, сделавших возможной жизнь, сложилось по прошествии миллиардов лет на планете Земля, эту хрупкую жизнь, которая могла протекать в пределах ограниченной температуры, между несколькими градусами ниже нуля и несколькими градусами выше нуля, поскольку никто не выживет в воде при температуре 60 градусов; достаточно было бы 20 секунд безо всякой защиты, и ни одно человеческое существо не выживет, достаточно нескольких десятков градусов ниже нуля, без искусственного тепла, и человек не сможет выжить. В этих ограниченных температурных пределах родилась жизнь.

Мы говорим о жизни, потому что когда мы говорим об университетах, мы говорим о жизни.

Что вы такое? Если бы у меня спросили это прямо сейчас, я бы сказал, что вы – это жизнь, вы символ жизни.

Мы говорили здесь о событиях нашей жизни, о нашем университете, нашей «альма матер», о тех из нас, кто пришел сюда несколько десятилетий назад, и тех, кто здесь сейчас, кто поступил на первый курс или кто вот-вот закончит, а некоторые уже закончили и выполняют функции, которые другие, обладающие меньшим опытом, не могли бы выполнять.

Я пытался вспомнить, какими были те университеты, чем мы занимались, что нас беспокоило. Нас беспокоила судьба этого острова, этого маленького острова. Еще не говорилось о глобализации, не существовало телевидения, не существовало Интернета, не существовало мгновенных средств связи между самыми отдаленными концами планеты, едва лишь существовал телефон и некоторые винтовые самолеты. По крайней мере, в мое время, тогда в 1945 году, наши пассажирские самолеты едва лишь долетали до Майами, и с немалым трудом, хотя когда я учился в начальной школе, я слышал разговоры о перелете Барберана и Кольяра, там в Биране утверждали: «Здесь пролетали Барберан и Кольяр», два испанских летчика, которые пересекли Атлантический океан и проследовали в Мексику, но затем не было больше известий о Барберане и Кольяре, все еще спорят, в каком месте они упали, в море между Пинар-дель-Рио и Мексикой, или на Юкатане, или в каком-то другом месте. Но больше ничего не было известно о Барберане и Кольяре, которые дерзко пересекли Атлантический океан на винтовом самолетике, почти что недавно изобретенном. Авиация зародилась в начале века, который только что закончился.

Да, тогда прошла страшная война, когда погибло около 50 миллионов человек, и я говорю о том моменте, 1945 годе, когда я поступил в университет,     4 сентября; да, я поступил в то время, и вы, конечно, решили по своему усмотрению отметить эту годовщину  в любой день, может быть 4-го, может быть 17-го, может быть в ноябре, может быть сегодня, раз вы выбрали этот день, ведь празднуется столько памятных дат, что вы не могли проводить столько актов, и я тоже не мог присутствовать на стольких актах, а мне было бы больно как никогда, если бы я не смог присутствовать особенно в этот момент на акте в Главной аудитории, по вашему приглашению.

У меня много актов каждый день, каждый день и говорю часами и часами с массами, особенно с молодежью, с массами учащихся или с бригадами медиков, отправляющимися на выполнение славных миссий, которые почти никто больше не способен выполнить в этом мире, о котором я говорю, сейчас, потому что ни одна другая страна не могла бы послать братскому народу Центральной Америки 1 000 врачей, таких как те, что в этот момент борются там с болью и смертью - результатами самой большой природной трагедии, происшедшей в этой стране с тех пор, как она себя помнит.

С каждой из этих бригад, с одной за другой, я разговаривал, я их провожал; и с теми, кто уезжал на другую сторону земли, 18 часов лета, где произошла почти одновременно одна из самых больших человеческих трагедий в мире за много времени, я не помню другой, в силу места, где она происходит, народа, который от нее пострадал, народ пастухов, живущих в высочайших горах, и накануне зимы, там, где очень холодно, где очень велика бедность и где бесчувственный мир, выбрасывающий триллион долларов ежегодно на рекламу, чтобы издеваться над огромным большинством человечества  - которое, кроме того, оплачивает произносимую ложь, - превращая человека в существо, у которого, как кажется, нет даже способности мыслить, потому что их заставляют использовать мыло, которое является все тем же мылом 10 различных марок, и его должны обманывать, потому что они платят этот триллион, его платят не предприятия, его платят те, кто приобретает продукты в силу рекламы; этот бесчувственный мир, который тратит триллион долларов каждый год на цели военного характера – вот уже два триллиона; этот бесчувственный мир, который ежегодно отбирает у обедневших масс, у огромного большинства населения планеты несколько триллионов долларов и остается безразличным, когда ему говорят, что там погибло около 100 000 человек, в том числе возможно 25 000 или 30 000 детей, или где есть более 100 000 раненых, огромное большинство с переломами костей верхних и нижних конечностей, и из которых в лучшем случае было прооперировано 10%, где есть дети со сломанными конечностями, молодые люди, женщины и мужчины, старики.

Вот таков мир, в котором мы живем, это не мир, полный доброты, это мир, полный эгоизма; это не мир, полный справедливости, это мир, полный эксплуатации, насилия, грабежа, где определенное число миллионов детей умирает каждый год – а они могли бы спастись - просто потому, что у них нет нескольких центов на лекарства, немного витаминов и минеральных солей и нескольких немногих долларов на питание, достаточное, чтобы жить. Они умирают каждый год по причине несправедливости, почти столько же, сколько погибло в той колоссальной войне, о которой я упоминал несколько минут назад.

Что это за мир? Что это за мир, где варварская империя провозглашает, что имеет право нападать внезапно и превентивно на 70 или более стран, где она способна нести смерть в любой уголок мира, применяя самое высокотехничное оружие и методы убийства? Мир, где царит империя жестокости и силы, имеющая сотни военных баз по всей планете, и в том числе одну на нашей собственной земле, куда она самовольно вторглась, когда не могла далее держаться испанская колониальная власть и когда сотни тысяч лучших сынов этого народа, составлявшего едва ли миллион жителей, погибли в долгой войне, длившейся почти 30 лет; отвратительная Поправка Платта в силу столь же отвратительной резолюции предательски предоставляла ей право вторгаться на нашу землю, когда по ее мнению тут не было достаточно порядка.

Прошло более века, и она все еще занимает силой этот кусочек нашей территории, ставший сегодня позором и жутью для мира, когда оказалось, что его превратили в клоаку пыток, где находятся сотни человек, привезенных со всего мира, их не везут на собственную территорию, потому что там могут существовать кое-какие законы, которые создадут препятствия для того, чтобы держать этих людей там незаконно, силой, похищенных, годами, безо всяких формальностей, без всяких законов, безо всяких процедур, и кроме того, к удивлению планеты, подвергать садистским и зверским пыткам. И мир узнает об этом, когда там, в иракской тюрьме, пытали сотни заключенных страны, оккупированной всей мощью этой колоссальной империи, и где погибли сотни тысяч иракских гражданских лиц.

Каждый день обнаруживаются все новые вещи. Недавно стало известно, что правительство Соединенных Штатов имело секретные тюрьмы в странах-сателлитах восточной Европы, этих, что голосуют там в Женеве против Кубы и обвиняют ее в нарушении прав человека; обвиняют страну, где на протяжении 46 лет Революции никто никогда не слышал о центре пыток, потому что никогда в нашей стране не нарушалась эта беспрецедентная в истории традиция, когда не подвергали пыткам ни единого человека или было известно – по крайней мере, нам – о пытке какого-либо одного человека; и мы были бы не единственными, кто помешал бы этому, помешал бы этому наш народ, который уже давно приобрел высочайшее понятие о человеческом достоинстве.

Кто из нас, кто из вас, кто из наших соотечественников спокойно смирился бы с пыткой хотя бы одного гражданина, несмотря на тысячи актов варварства и терроризма, совершенных против нашего народа, несмотря на тысячи жертв в результате агрессии этой империи, которая в течение более 45 лет держит нас в блокаде и пытается задушить нас всеми средствами? И теперь эти наглецы говорят – как недавно сказал там один во время подавляющего голосования 182 членов Организации Объединенных Наций, при одном воздержавшемся, - что трудности являются результатом нашего провала, и большой сообщник этого бандита – пронацистское государство Израиль – поддерживает блокаду. Надо назвать его так, потому что те, кто совершил такие преступления, делали это от имени народа, страдавшего от преследования в мире в течение более 1 500 лет и бывшего жертвой самых страшных преступлений во Вторую мировую войну, народа Израиля, который нисколько не виноват в геноцидных дикостях в угоду империи, ведущих к холокосту другого народа, народа Палестины, и также провозглашают отвратительное право внезапно и превентивно нападать на другие страны.

Прямо сейчас империя грозит напасть на Иран, если там будут производить ядерное топливо. Ядерное топливо – это не ядерное оружие, это не ядерные бомбы; запрещать стране производить топливо будущего - все равно, что запрещать кому-то вести разведку на нефть, являющуюся топливом настоящего, которое в скором времени физически истощится. Какой стране мира можно запретить искать топливо, уголь, газ, нефть?

Мы хорошо знаем ту страну, в ней 70 миллионов жителей, она стремится к промышленному развитию и думает с полным основанием, что большое преступление подвергать риску свои запасы газа и нефти, чтобы питать потенциал в миллиарды киловатт/часов, срочно требуемый стране третьего мира для ее промышленного развития. И вот империя хочет запретить это и угрожает подвергнуть ее бомбардировке. Сегодня на международной арене уже обсуждается, в какой день и час и будет ли империя делать это сама или использует – как использовала в Ираке – израильского сателлита для превентивной и внезапной  бомбардировки исследовательских центров, где стремятся получить технологию для производства ядерного топлива.

Еще через 30 лет нефть, 80% которой находится сейчас руках стран третьего мира, поскольку другие уже истощили свои запасы, в том числе Соединенные Штаты, у которых были огромные запасы нефти и газа, а сейчас им хватит едва ли на несколько лет, из-за чего они пытаются гарантировать обладание нефтью в любой части света и любым способом, однако этот источник энергии истощается, и через 25 или 30 лет останется только одна основная, кроме солнечной, ветряной и так далее, для массового производства электричества – это ядерная энергия.

Далек тот день, когда водород посредством технологических процессов, которые только еще начинаются, смог бы стать самым подходящим источником горючего, без которого человечество не сможет жить – человечество, достигшее определенного уровня технического развития. Такова сейчас проблема.

Наш министр иностранных дел только что, отвечая на приглашение, совершил визит в Иран, так как Куба будет местом проведения ближайшей встречи неприсоединившихся стран, через год, и эта страна отстаивает свое право производить ядерное топливо, как любая страна из числа промышленно развитых, и не быть вынужденной истощать запасы сырья, которое служит не только как источник энергии, но и как источник многочисленных продуктов, источник удобрения, текстильных изделий, бесконечного количества материалов, используемых сегодня повсюду.

Так обстоит дело в этом мире. И посмотрим, что произойдет, если им вздумается подвергнуть бомбардировке Иран, чтобы разрушить какую-либо установку, позволяющую ему производить ядерное топливо.

Иран подписал Договор о нераспространении, как подписала его и Куба. Мы никогда не ставили вопроса о производстве ядерного оружия, потому что оно нам не нужно, а если бы оно было доступно, сколько стоило бы его производство и к чему нам производить одну единицу ядерного оружия перед лицом противника, у которого его тысячи единиц. Это означало бы вступать в игру ядерного противостояния.

У нас имеется другой вид ядерного оружия – это наши идеи; у нас имеется оружие, по мощи равное ядерному, – это величие справедливости, за которую мы боремся; у нас имеется ядерное оружие в силу непобедимой мощи морального оружия. Поэтому нам никогда не приходило в голову ни изготовлять это оружие, ни разрабатывать биологическое оружие, для чего? Оружие, чтобы сражаться со смертью, чтобы сражаться со СПИДом, чтобы сражаться с болезнями, чтобы сражаться с раком, - этому мы посвящаем свои ресурсы, несмотря на то, что тот бандит – я уже не помню, как зовут этого типа, которого назначили – не знаю, Болтон, Бордон, как там его, - не более и не менее как представителем Соединенных Штатов в Организации Объединенных Наций, сверхлжец, наглец, выдумавший, будто Куба ведет исследования в Центре генной инженерии в целях производства биологического оружия.

Нас также обвинили в том, что мы сотрудничаем с Ираном, передавая технологию с этой целью, а мы, создав общество с Ираном, строим завод по производству антиканцерогенных продуктов, вот что мы делаем. И если это они тоже хотят запретить, идите к черту или куда хотите, идиоты, здесь вы никого не испугаете! (Аплодисменты.)

  Лжецы, наглецы! Все знают, что даже само ЦРУ обнаружило, что было ложью то, о чем говорил нынешний представитель правительства Соединенных Штатов в ООН, и они вынудили уйти в отставку одного человека за то, что он сказал, что это ложь, и другие в госдепартаменте также поняли, что это ложь, и тип, о котором я говорю, впал в ярость, набросился точно дракон на тех, кто говорил правду. Вот таков представитель миленького Буша в сообществе Организации Объединенных Наций, где только что 182 голоса высказалось против подлой блокады. Вот мир, где пытаются господствовать силой, господствовать благодаря лжи и благодаря почти полной монополии на средства массовой информации. Видите, какая битва идет в этот момент. И этого типа назначили через голову конгресса и на определенное время, когда весь мир знает, что он наглец и бессовестный лжец.

Каждый день обнаруживают новый трюк джентльмена, правящего Соединенными Штатами, новое преступление, новую подлость со стороны членов его правительства, и они падают, сыплются один за другим, точно ветки с пальмы, как сказал бы крестьянин из восточных районов страны; да, так они падают, с некоторым шумом. Им уже нечего больше выдумывать, но они продолжают совершать дикости

  Я говорил вам о тюрьмах в разных странах, секретных тюрьмах, куда посылают похищенных под предлогом борьбы с терроризмом, и уже не только в Абу-Граибе, не только в Гуантанамо, уже в любой части света можно найти секретную тюрьму, где совершают пытки защитники прав человека; это те же, кто там в Женеве приказывает своим ягнятам, одному за другим, голосовать против Кубы, страны, не знающей пыток, к чести и славе этого поколения, к чести и славе этой Революции, к чести и славе борьбы за справедливость, за независимость, за человеческую добродетель, которая должна сохранять неколебимой свою чистоту и свое достоинство! (Аплодисменты.)

Но это еще не конец, сегодня утром поступили сообщения о применении белого фосфора в Эль-Фаллудже, где империя обнаружила, что народ, практически безоружный, не может быть побежден, и оккупанты оказались в такой ситуации, что не могли ни уйти, ни остаться: если они уйдут, вернутся бойцы; если останутся, эти войска были нужны им в других местах. Уже погибло более 2 000 молодых американских солдат, и некоторые спрашивают: до каких пор они будут умирать на несправедливой войне, которую оправдывали грубой ложью?

Но не думайте, что у них есть большие резервы американских солдат, с каждым разом записывается все меньше американцев, они превратили вербовку в армию в источник занятости, контрактуют безработных, и часто они старались законтрактовать для своих несправедливых войн как можно больше американских негров, но поступают сообщения, что все меньше афроамериканцев готовы вербоваться в армию, несмотря на безработицу и маргинализацию, в которой они живут, потому что они понимают, что их используют как пушечное мясо. В гетто Луизианы, когда правительство закричало «спасайся, кто может», бросили на произвол судьбы тысячи граждан, которые утонули или погибли в домах для престарелых или в больницах, и к некоторым применили эвтаназию, так как временный персонал боялся, что они утонут. Это реальные истории, которые известны и над которыми следует подумать.

Они ищут латиноамериканцев, иммигрантов, которые, пытаясь убежать от голода, переходят границу, эту границу, где умирает более 500 иммигрантов ежегодно, намного больше за 12 месяцев, чем те, что погибли за 28 лет существования Берлинской стены.

О Берлинской стене империя говорила каждый день; о той, что построена между Мексикой и Соединенными Штатами, где погибает уже более 500 человек в год, надеясь убежать от бедности и отсталости, не говорят ни слова. Вот мир, в котором мы живем.

Белый фосфор в Эль-Фаллудже! Это делала империя, и тайно. Когда это разоблачили, правительство Соединенных Штатов сказало, что белый фосфор – это нормальное оружие. Если оно нормальное, почему это не опубликовали? Почему никто не знал, что они используют это оружие, запрещенное международными соглашениями? Если запрещен напалм, то белый фосфор тем более.

Каждый день поступают подобные сообщения, и все это имеет отношение к жизни, все это имеет отношение к этому миру. Посмотрите, какая огромная разница с тем временем, когда мы приходили в университет, все полные идеалов, полные мечтаний, полные доброй воли, хотя она и не питалась глубокой идеологией и идеями, которые приобретались на протяжении лет. Так приходили молодые люди в этот университет, который, конечно же, не был университетом для простых людей; то был университет для средних слоев населения, то был университет для богачей этой страны, хотя молодые люди обычно были выше идей своего класса, и многие из них были способны бороться, и так они боролись на протяжении кубинской истории.

Восемь студентов были расстреляны в 1871 году, и это заложило основы самых благородных чувств и мятежного духа нашего народа, которого так возмутила эта колоссальная несправедливость, так же, как девять студентов, чью смерть мы вспоминаем сегодня, убитые нацистами в Праге 17 ноября 1939 года, накануне Второй мировой войны.

В истории нашей молодежи всегда присутствовала память об этих студентах-медиках, и студенты всегда боролись против тиранических и продажных правительств. Мелья был одним из них, он также происходил из средних слоев, потому что молодые люди из самых бедных слоев, дети крестьян, не умели ни читать, ни писать, как могли они поступить в университет, как могли они поступить в полную среднюю школу.

Я, сын землевладельца, смог закончить шестой класс и затем, сдав экзамены за седьмой класс, смог пойти в полную среднюю школу.

Кто, не получив полного среднего образования, мог пойти в университет? Кто был сыном крестьянина, рабочего, жил на сахарном заводе или в любой из многих муниципий, которые были не такими, как муниципии Сантьяго-де-Куба, Ольгина, быть может, Мансанильо и еще две-три, не мог завершить полное среднее образование, даже это! С тем меньшим основанием могли они окончить университет, потому что тогда, получив полное среднее образование, надо было ехать в Гавану.

Я смог приехать в Гавану, потому что у моего отца были средства, и так я окончил полную среднюю школу, и так судьба привела меня в университет. Разве я лучше любого из тех сотен мальчиков, почти никто из которых не дошел до шестого класса и не закончил среднюю школу, никто из которых не поступил в университет?

Так было со мной, как со многими другими, я упомянул Мелью, но мог бы упомянуть Гитераса, мог бы упомянуть Трехо, который погиб 30 сентября в одной из этих демонстраций, в борьбе против Мачадо; мог бы упомянуть имена, которые вы назвали здесь в начале этого акта.

До Революции в борьбе против тирании Батисты всегда участвовало много благородных студентов, готовых пожертвовать собой, отдать свою жизнь. И вот так, когда тирания Батисты ужесточилась, многие студенты боролись и многие погибли, и этот молоденький студент из Карденаса, «Мансанита» - «Яблочко», как его называли, всегда улыбающийся, всегда веселый, всегда ласковый со всеми, постепенно выделялся своей храбростью, своей прямотой, когда спускался по лестнице университета, когда противостоял пожарным машинам, когда противостоял полиции. Так возникали все они.

Если вы даже пойдете в дом, где жил Эчеверриа – Хосе Антонио, будем называть его так, - это хороший, прекрасный дом. Видите, как студенты часто выходили за рамки своего социального происхождения и своего класса, в этом возрасте, которому свойственно столько надежд, столько мечтаний.

В этом университете для изучения медицины был только один факультет и только одна клиническая больница, и многие получали награды, первую награду по медицине и некоторые даже по хирургии, никогда никого не прооперировав.

Кое-кто добивался этого, они были активными и завязывали связи с кем-то из преподавателей, кто им помогал, брал их на какую-нибудь практику, брал их в какую-нибудь больницу. Так возникли хорошие врачи, не масса хороших врачей – однако была масса врачей, желавших уехать в Соединенные Штаты, - которые были без работы, и когда Революция победила, они уехали именно в Соединенные Штаты, и осталась половина, 3 000, и 25% преподавателей. От этого мы оттолкнулись и пришли к сегодняшней стране, которая высится уже почти что как столица всемирной медицины.

Сегодня наш народ имеет в своем распоряжении, по крайней мере, 15 врачей, и намного лучше распределенных, на каждого из тех, кто остался здесь в стране; десятки тысяч оказывают солидарные медицинские услуги за рубежом, и их число растет. В этот момент – я попросил точную цифру – имеется 25 000 студентов-медиков; на первом курсе занимается около 7 000, ежегодно будет поступать не менее 7 000, и есть уже более 70 000 врачей. Я не говорю о десятках тысяч студентов, получающих другие медицинские специальности, мы думаем, что в сфере медицины обучается около 90 000 человек, если вы включите сюда сестринский персонал, получающий высшее образование, и всех тех, кто учится другим специальностям, связанным со здравоохранением, среди огромного числа студентов, имеющихся сегодня в нашем университете.

Я хотел показать разницу с тем годом, когда я поступил в университет, чем была наша страна? Надо спросить это и подумать, чем является сегодня наша страна во всех сферах. И мы могли бы задать тот же вопрос в отношении восьми, десяти, пятнадцати, двадцати вещей. Нет никакого сравнения.

Я говорил о том, что Барберан и Кольяр погибли на самолетике, полном бочек с бензином, поскольку то было единственное, что они могли сделать в то время, они взлетели, вылетели, почти как мы тогда уплыли из Мексики в 1956 году: «если выйдем, прибудем; если прибудем, войдем; если войдем, победим». Кажется, до них другие выполнили эту столь дерзкую задачу – пересечь Атлантический океан. Они вылетели и прибыли на Кубу, вылетели снова, прибыли в Мексику, но уже мертвыми. 

Я говорил об их самолете, то был самолет первой эпохи, маленький самолетик, который, как кажется, двигался силой матерчатой ленты. Вы никогда не видели эти самолетики, на которые накручивают ленту, затем отпускают, они взлетают и прибывают на место? Когда наша Революция победила в этом полушарии, рядом с империей и окруженная сателлитами империи, за некоторыми исключениями, мы начали очень трудный путь. То была уже другая эпоха, кое-какие годы спустя после нашего поступления в университет.

Мы поступили в университет в конце 1945 года и начали нашу вооруженную борьбу в «Монкаде» 26 июля 1953 года, действительно почти восемь лет спустя, и Революция побеждает через пять лет, пять дней и пять месяцев после «Монкады», после долгого странствия по тюрьмам, после изгнания и борьбы в горах. То было время - если смотреть исторически, если сравнивать с прежними годами борьбы, такими тяжелыми и такими трудными для нашего народа, - относительно короткое, и то было два этапа: поступление в университет, окончание и государственный переворот 10 марта 1952 года.

Этот этап, когда мы начали борьбу, - точка, откуда надо исходить сейчас; мы взлетели, попытались взлететь, мы даже не знали хорошенько законов тяготения, мы шли вверх, борясь против империи, которая уже была самой могущественной, но когда еще существовала другая сверхдержава, как мы ее называли; идя прямо вверх, прямо вверх, мы набирались опыта, идя прямо вверх, креп наш народ и наша Революция, пока не подошла к сегодняшнему дню.

Хорошо бы у меня было больше времени, чтобы говорить, но это теперешнее сейчас – это беспрецедентное сейчас, это час очень отличный от всех остальных, он ничем не похож на 1945 год, ничем не похож на 1950 год, когда мы окончили университет, уже владея всеми этими идеями, о которых я как-то раз говорил, когда утверждал с любовью, с уважением, с глубокой признательностью, что в этом университете, куда я пришел, просто обладая мятежным духом и некоторыми элементарными идеями о справедливости, я стал революционером, я стал марксистом-ленинцем и приобрел чувства , в отношении которых я на протяжении лет имел привилегию никогда не почувствовать искушения, даже самое малого, когда-нибудь отказаться от них. Поэтому я осмеливаюсь утверждать, что никогда от них не откажусь.

И если речь идет о признаниях, когда я окончил этот университет, я считал себя большим революционером, а я просто начинал другой, намного более долгий путь. Если я чувствовал себя революционером, если я чувствовал себя социалистом, если я приобрел все идеи, которые сделали из меня - и не было никаких других - революционера, заверяю вас со всей скромностью, что сейчас я чувствую себя в десять раз, в двадцать раз, быть может, во сто раз большим революционером, чем тогда (Аплодисменты). Если тогда я был готов отдать жизнь, сейчас я в тысячу раз более, чем тогда, готов отдать свою жизнь (Аплодисменты).

Человек даже отдает жизнь за благородную идею, за этический принцип, за чувство достоинства и чести, еще до того как стать революционером, и также десятки миллионов человек погибли на полях битв Первой мировой войны и других войн, почти что влюбленные в символ, в знамя, которое они считали прекрасным, в гимн, который они считали волнующим, какой была «Марсельеза» в свое революционное время, а потом она стала гимном французской колониальной империи. Во имя этой колониальной империи и разделов мира умирали массами в траншеях во время Первой мировой войны миллионы французов. Если человек способен умереть, единственный, кто сознает, что отдает жизнь добровольно, он борется не из инстинкта, как столько животных, которые борются из инстинкта, практически законы природы привели его к этому роду;.. человек – это существо, полное… мужчина и женщина, …и надо все больше говорить женщина; да, у меня есть основания, не знаю, будет ли у меня время сказать о них. Но человеческое существо – единственное, способное сознательно перешагнуть через все инстинкты, человек - это существо, полное инстинктов, эгоизма, он рождается эгоистом, природа вкладывает в него это; природа вкладывает инстинкты, образование вкладывает добродетели; природа навязывает действия через инстинкты, инстинкт выживания – один из них, которые могут привести его к подлости, в то время как другая сторона сознания может привести к самым великим актам героизма. Неважно, каков каждый из нас, какими разными мы являемся, но все вместе мы составляем одно.

Удивительно, что, несмотря на различие между людьми, они могут быть одни в какой-то момент и могут быть миллионами, и миллионами они могут быть только через идеи. Никто не следовал за Революцией в силу культа кого бы то ни было или в силу личных симпатий к кому-то. Когда народ достигает той же готовности к самопожертвованию, как любой из тех, кто с верностью и искренностью пытается руководить им и пытается вести его к определенной цели, это возможно только через принципы, через идеи.

Вы постоянно читаете произведения мыслителей, постоянно читаете историю, и в истории нашей родины читаете труды Марти, читаете труды многих других видных патриотов, в истории мира, в истории революционного движения вы читаете труды теоретиков, великих теоретиков, которые никогда не отступали от революционных принципов. Это идеи, которые нас объединяют, это идеи, которые делают нас народом-бойцом, это идеи, которые делают нас уже не только индивидуально, но и коллективно революционерами, и тогда соединяется сила всех, тогда народ никогда нельзя победить, и когда число идей намного больше, когда число идей и ценностей, которые он защищает, умножается, тем более народ нельзя победить.

И так вспоминаешь товарищей и смотришь на молодежь, перед которой стоят важным задачи; другие, многие из них были руководителями в этом университете, и у них за плечами долгие годы борьбы, у кого-то больше, у некоторых, может быть, более 50, у других возможно более 40, и сегодня каждый из них на своей должности, многие из них были студентами, другие скромного происхождения, как те, кого я вижу здесь, начиная с тех, кто был при «Монкаде», и тех, кто прибыл на «Гранме», боролся в Сьерра-Маэстре и участвовал во всех боях; я вижу их здесь, каждого из них, они защищают определенное дело, определенное знамя.

Вижу, например, нашего дорогого товарища Аларкона. Помню о нем, потому что здесь говорили о битве за пятерых заключенных героев, и он -  неутомимый борец за справедливость в отношении к этим товарищам. То была задача, порученная ему Революцией, и он получил ее в силу своих свойств, своего таланта, своего качества председателя Национальной ассамблеи.

Вижу товарища Мачадо, старого врача, но не старика, который сопровождал нас в горах. Вижу Ласо, вижу Лахе, вижу Балагера, вижу многих там и сям – я все еще вижу хорошо (Смех) – думаю, что вижу Саэса, думаю, что мы видим министра высшего образования, думаю, что вижу Гомеса – это Гомес, быть может, он стал чуть толще, - и немного дальше вижу Абеля, библейское имя, который только что прекрасно проявил себя в Мар-де-Плата, где разыгралась славнейшая битва.

            Смотрите, какой мир, смотрите, сколько изменений, смотрите, сколько целей мы сегодня преследуем. Смотрите, какие стратегии разрабатываются, включая нас в мировую стратегию, притом что мы крохотная страна, находящаяся здесь, в 90 милях от колоссальной империи, самой могущественной из всех, когда бы то ни было существовавших в истории, и уже прошло 46 лет, а она  дальше, чем когда-либо, от того, чтобы поставить на колени кубинскую нацию, ту, которую унижали и обижали в течение определенного времени (Аплодисменты); ту, в которой они были хозяевами, хозяевами всего: рудников, земель, сотен тысяч лучших гектаров земли; ее портов, ее установок, ее электрической, транспортной, банковской, торговой системы и так далее, и тому подобное, и эти большие идиоты думают, что вернутся сюда и что мы будем призывать их на коленях: «Приходите спасти нас еще раз, спасители мира; приходите, мы снова все вам отдадим, и этот университет, чтобы набрать сюда 5 000, а не полмиллиона, потому что полмиллиона – это много, особенно для вашего менталитета, вы хотели бы видеть безработных и голодных, чтобы это капиталистическое свинство функционировало, ведь оно функционирует только на основе целой армии резерва; приходите и снова разведите неграмотных безработных, которые устраивали очереди возле тростниковых плантаций, и никто не давал им ни капли воды, ни завтрака, ни обеда, ни крыши над головой, ни транспорта. Поищите, найдете ли вы их, потому что их дети сотнями тысяч обучаются в университетах» (Аплодисменты).

            Я видел это, мне это никто не рассказывал; видел это едва ли 48 часов назад; я видел это во Дворце съездов, сначала группу в нескольких сотен в их синих футболках; я видел это на примере тех молодых людей, ставших социальными работниками, и сегодня все, все без исключения! студенты университета, с первого по пятый курс, после одного года интенсивного обучения, чтобы стать социальными работниками, после нескольких лет обучения этой специальности, и сначала их было 500, а теперь – 28 000.

            Кажется, это был Аграмонте, а другие говорят, что это был Сеспедес, кто, отвечая пессимистам, когда у него было 12 человек, воскликнул: не имеют значения те, кто не верит, с двенадцатью человеками создается народ. Если с двенадцатью человеками создается народ, сколько раз нас сегодня по двенадцать. И 12 человек, умноженные не знаю во сколько раз, вооруженные идеями, знаниями, культурой, знающие, каков этот мир, знающие историю, знающие географию, знающие о борьбе, потому что у них есть то, что зовется революционным сознанием, которое представляет собой сумму многих видов сознания, это сумма гуманитарного сознания, это сумма сознания чести, достоинства, лучших ценностей, которые способен пожинать человек. Это плод любви к родине и любви к миру, не забывающий, что родина – это человечество, как было сказано более 100 лет назад. Родина – это человечество, вот то, что нужно повторять ежедневно, когда кто-то приходит и забывает о тех, кто живет в Гаити, или о тех, кто находится там в Гватемале, пострадавшей, среди прочего, от стихийного бедствия, терпящей неописуемую боль, неописуемую нищету, как происходит обычно в большей части мира.

            Это единственное, что может продемонстрировать подлая империя и ее отвратительная система - результат истории в долгом шествии рода человеческого к обществу справедливости, которого оно так и не достигло за тысячи лет, являющиеся относительно известной краткой историей вида, стремящегося к справедливому обществу. И они всегда были настолько далеки, насколько близкими мы чувствуем себя сегодня к этому справедливому обществу, и чтобы доказать, что это возможно, речь идет именно об обществе, которое мы хотим построить; но я осмеливаюсь добавить, что несмотря на массу дефектов, еще имеющихся у нас сегодня, ошибок, недостатков, это общество в истории человечества, находящееся ближе всего к тому, чтобы называться справедливым обществом.

            Где же справедливость? Я ее что-то не вижу. Не вижу, потому что тот зарабатывает в двадцать, в тридцать раз больше, чем я как врач, или больше, чем я как инженер, или больше, чем я как университетский преподаватель, где она? И почему? Что тот производит? Скольких он обучает? Скольких лечит? Скольких делает счастливыми своими знаниями, своими книгами, своим искусством? Скольких делает счастливыми, строя им жилье? Скольких делает счастливыми, выращивая что-то, чтобы они могли питаться? Скольких делает счастливыми, работая на заводах, на фабриках, в системах, вырабатывающих электроэнергию, в системах, дающих питьевую воду, на улицах, или проводя линии электропередач, или в системе коммуникаций, или печатая книги? Скольких?

            Есть, и это следует сказать, несколько десятков тысяч паразитов, которые ничего не производят и получают столько же сколько тот, кто перевозит в старой развалюхе, покупая и воруя горючее по всей дороге от Гаваны до Гуантанамо, одного из этих молодых студентов, которому пришлось отправиться в путь, когда положение с транспортом очень тяжелое, выложив 1 000, 1 200 песо. Он знает это, усвоив на протяжении этих шоссе, полных рытвин во многих местах, где отсутствуют дорожные знаки, которые мы не смогли закончить по разным причинам, из-за того, что не было средств, из-за неспособности, от которой не смогли избавиться, из-за отсутствия контроля со стороны тех, кто управляет и руководит.

            Да, надо очень принимать все это во внимание и не забывать, потому что мы находимся накануне большой битвы, которую должны провести, которую мы уже начали, которую мы продолжим и выиграем. Это самое важное.

            Да, мы полностью осознаем, глубоко осознаем это, и об этом мы думаем больше всего: о наших недостатках, о наших ошибках, о наших неравенствах, о наших несправедливостях.

            Я не осмелился бы упомянуть здесь эту тему, если бы не был полностью убежден и полностью уверен в том, что если исключить всемирные катастрофы, колоссальные войны, мы быстро приближаемся к тому, чтобы сократить их и победить, чтобы выполнить нечто, слушайте хорошенько, чтобы граждане этой страны, которые в свое время были без работы – 10%, 15%, 20% или более, - граждане этой страны, которые в свое время были неграмотными – числом в миллион, или были неграмотными или полуграмотными числом до 90%, чтобы в этой стране сегодня, и особенно в очень близком завтра каждый гражданин жил главным образом за счет своей работы и своих пенсий.

            Никогда не забывать тех, кто в течение стольких лет был нашим рабочим классом, классом тружеников, кто десятилетиями жертвовал собой; банды наемников в горах, вторжения, как на Плая-Хирон, тысячи диверсий, стоивших жизни стольким нашим людям, рубщикам сахарного тростника, рабочим-сахарникам, рабочим промышленных и торговых предприятий, торгового и рыболовецкого флота, на которых нападали внезапно, стреляя по ним из пушек и базук, лишь потому, что мы были кубинцами, лишь потому, что мы хотели независимости, лишь потому, что мы хотели улучшить судьбу нашего народа; а бандиты делали свое дело, бандиты, завербованные и обученные ЦРУ, преступники, террористы, которые взрывали самолеты в воздухе или пытались их взорвать, неважно, сколько там умрет, те, кто организовывал всевозможные диверсии и террористические акты против нашей страны. Разве империя изменилась? И где же, милый Буш, господин Посада Каррилес, что вы сделали с ним, любезный рыцарь, который, несмотря на известные и бесстыдные дела, скачет на коне и пытается править уздой этой империи? Когда вы ответите на этот нормальный вопрос, совсем простой, который мы задавали вам много раз? Как проник Посада Каррилес в Соединенные Штаты? На каком судне, через какой порт? Кто из наследных принцев дал ему разрешение, может брат-толстячок из Флориды? – И пусть простят меня за «толстячка», это не критика, а совет, чтобы он делал упражнения и соблюдал диету, не так ли? (Смех), я даю его это ради здоровья этого господина.

            Кто принял его? Кто дал ему разрешение? Почему сейчас гуляет по улицам Флориды и Майами тот, кто так бессовестно его привез? Что стало с той академией? Какая она была, навигационная или по разведению рыб?  Что представлял собой тот молодчик, кто говорил по телефону с другим террористом, у которого были банки с динамитом, и когда тот спросил его, это был его голос, тот тип его узнал, его узнал весь мир, этого нельзя было отрицать, когда тот спросил, что делать с этими банками, он сказал ему: «Пойди в «Тропикану», брось их через окно и кончай со всем». Смотрите, какие благородные люди, так уважающие законы, международные нормы, права человека. А этот бесстыдник - милый Буш - до сих пор не пожелал ответить, сидит себе молча, больше никто не ответил.

            Власти нашей братской страны, Мексики, тоже не нашли времени – похоже, это так, у них очень много работы, - чтобы ответить на вопрос, ведь ничего не стоит, господин, сказать, что Посада Каррилес, этот наивный "малыш", наивный и невинный "малыш", приехал на таком-то судне, через такой-то порт и так, как о том заявила Куба.

            Но вы только посмотрите, какие наглецы, плетут всевозможную ложь, а когда им задают бесхитростный вопросик, простой вопросик, проходят месяцы, и они не отвечают ни слова. Так прошли месяцы, а они не знали, где находится Посада.

            Эта такая умная девушка, как ее зовут? - которая у них госсекретарь (Смех), Кондолиизза или Кондолиза? - ладно, пусть Кондеса – графиня - Райс (Смех), она тоже не знает, понятия не имеет, и пресс-секретари тоже не знают; они не солгали, не совершили ни малейшего простительного греха, они чисты, заслуживают аплодисментов и доверия всего мира.

            Это ложь, они никогда никого не подвергали пыткам; это ложь, они никогда не были пособниками терроризма; это ложь, они вовсе не изобрели терроризм; это ложь, они никогда и нигде никого не пытали; это ложь, они никогда не применяли белого фосфора в Эль-Фаллудже. Ну, они говорят, что это правда, но что это очень допустимо, очень законно и порядочно применять белый фосфор. Кого они хотят запугать?

            Мы были свидетелями, и я вспоминал, когда видел товарищей там и видел Абеля, о колоссальной битве, развернувшейся в Мар-де-Плата, на стадионе и в помещении, где встречались президенты; не буду комментировать этот момент, но наш народ имел возможность видеть, следить – мне известны мнения – за той грандиозной битвой, одной на улице, а второй там, где заседали главы правительств.

            И говоря об истории, никогда в истории этого полушария не было ничего подобного такой битве, когда тот рыцарь печального образа, но не благодаря своим сервантесовским идеалам, печального образа, потому что он гримасничает, ведет себя странно, смотрит, ему становится скучно, его укладывают спать в 12 часов ночи, и на этом миру конец; в любой день с авианосцев взлетят самолеты и забросают бомбами территорию тех бандитов, по чей вине, из-за того, что они были немного заняты, был нарушен сон всадника, правящего уздой империи, потому что пока он спит, конь может идти, куда ему хочется; в конце концов, возможно, что конь лучше правит судьбами империи, чем сам наездник, который должен рано ложиться спать (Аплодисменты).

            Действительно, жалко, что ночь не тянется дольше, потому что, по крайней мере, мир чувствовал бы себя лучше.

            Так во всем. Мы видели много вещей, которые нельзя забывать.

            Некоторые спрашивают, выступала Куба или не выступала, встала на чью-то сторону или не встала. Предупреждаю вас, потому что кое-кто плетет нелепые интриги в этом отношении. Куба выступает, когда должна выступать, и Кубе есть много о чем сказать, но она не торопится и не выражает нетерпения. Она очень хорошо знает, когда, где и как должна нанести удар империи, ее системе и ее лакеям.

            Похоже, кое-кто думает или делает вид, будто думает, что в Мар-де-Плата не было ни одного кубинца, что не было всей первокласснейшей кубинской революционной силы в том славном шествии десятков тысяч граждан всего мира и главным образом аргентинцев, которых император оскорбил, расставив авианосцы, приведя с собой армию, снимая все отели и используя тысячи полицейских. Никто не собирался нападать на него физически, я только хотел, чтобы в него швырнули тухлым яйцом; нет, он не заслуживает столь высокой чести (Смех), никоим образом.

            И высокоцивилизованные аргентинские граждане и становящиеся все более сознательными и опытными граждане этого полушария, где навязанный порядок уже невозможно поддерживать и спасать, знают, что они делают. Они сказали, что это мирная манифестация, что они не бросят ни одной фруктовой корки, и, мобилизовав под тем холодным дождем стольких людей, столько часов двигаясь к стадиону и образовав там, на этом стадионе, огромную массу, преподали незабываемый урок империи, потому что доказали, что они люди, народы, которые знают, что делают, а кто знает, что делает,  идет к победе, это абсолютно точно. А тех, кто не знает, что делает, народы стирают в порошок.

            Мы не хотим давать предлогов империи устраивать небольшое шоу. В этой шахматной игре с 50 фигурами посмотрим, кто в конце поставит шах и мат.

            Когда я говорю империя, я не говорю американский народ, поймите хорошенько. Американский народ спасет многие из этических ценностей, спасет много забытых принципов, приспособится к миру, в котором мы живем, если этот мир сможет спастись, а этот мир должен спастись. И все, и мы среди всех, в первых рядах, должны бороться, чтобы этот мир мог спастись, и нашим лучшим и непобедимым оружием являются идеи.

            Кто-то говорит о битве идей, да, эта битва идей, которую мы вели уже несколько лет, превращается в битву идей на мировом уровне. И идеи победят, идеи должны победить. Направим это послание, откроем глаза этому человечеству, обреченному на исчезновение. Оно не будет вечным, ведь очень возможно, что даже свет Солнца погаснет; ведь почти наверняка не будет способа перемещать живую и твердую материю на расстояние нескольких световых лет от этой планеты, и физические законы гораздо строже, гораздо точнее, чем законы исторические или социальные.

            Во всяком случае я думаю, что это человечество и большие дела, которые оно способно совершить, должны сохраняться, пока это можно. Человечество, которое не беспокоится о сохранении вида, подобно молодому студенту или руководителю, который знает, что его жизнь строго ограничена небольшим числом лет, и тем не менее беспокоится только о собственной жизни.

            Я упомянул несколько имен присутствующих здесь товарищей, одним предстоит жить больше лет, другим меньше, никто не знает, сколько, я не думаю, что кто-либо из них когда-либо заботился лишь о продлении своей жизни, не тревожась о судьбе этого изумительного и замечательного народа, бывшего вчера семенем, а сегодня ставшего взрослым деревом с глубокими корнями; вчера полного благородства в потенции, а сегодня полного реального благородства; вчера полного знаний в своих мечтах, а сегодня полного реальных знаний, когда он едва начинает учебу в этом гигантском университете, каким сейчас является Куба.

            И посмотрите, как возникают новые руководящие кадры, молодые кадры. Вот Энрике, руководящий этой армией из 28 000 социальных работников, плюс     7 000, которые учатся и совершенствуют эту благородную профессию.

            Как вам известно, мы заняты сражением с пороками, с использованием ресурсов не по назначению, с кражами, и здесь эта сила, которой мы до начала битвы идей не располагали, сила, задуманная для ведения этого сражения.

            Скажу вам кое-что, посмотрим, наполнятся ли работники строительства самоуважением; когда они хотят быть героями, они бывают ими. Но не думайте, что кража материалов и ресурсов возникла сегодня или в особый период; особый период обострил эту проблему, потому что создал много неравенства и позволил определенным людям иметь много денег.

            Помню, как мы строили в Бехукале важнейший центр биотехнологии. Там неподалеку было небольшое кладбище. Я кружил там, однажды прошел через кладбище, и там был колоссальный рынок, где эта строительная сила, ее начальники при участии большого числа строителей, открыли рынок по продаже товаров - цемента, арматуры, дерева, краски - всего, что используется для строительства.

            Вы знаете, что всегда и даже сегодня проблема строительства - очень серьезный вопрос. У нас есть средства, иногда нам не хватало материалов, но они у нас есть, и возникает возможность иметь все больше ресурсов для строительства, но какая трагедия со строителями, какую слабость проявляют начальники бригад, те, кто должен руководить.

            Однако это не ново. В то время, о котором я говорю, чтобы произвести одну тонну бетона использовали 800 килограммов цемента, одну тонну хорошего бетона, из которого мы делали полы или колонны, до того, как были построены крепости «Эль Морро» и «Ла Кабанья», которые стоят дольше, чем многое из того, что строят в современном мире; но хорошо, расход должен составлять около 200 килограммов. Смотрите, как транжирились средства, как использовались не по назначению, как воровали.

            В этом сражении с пороками не будет пощады никому, и каждая вещь будет называться своим именем, мы воззовем к чести каждого сектора. Мы уверены в одном: что в каждом человеке имеется большая доза совести. Когда он остается наедине с собой, он не судит себя строго, хотя, по моему, первый долг революционера - очень строго судить себя самого.

            Говорят о критике и самокритике, да, однако наша критика обычно раздается внутри почти что небольшой группы, мы никогда не прибегаем к более широкой критике, никогда не выходим с критикой на сцену театра.

            Если, например, работник здравоохранения подделал сведения о существовании москита Aedes Aegypti, то его вызывают, его критикуют. Я знаю некоторых, которые говорят: «Да, я подверг себя самокритике», и остаются совершенно спокойными. Они счастливы. А, ты подверг себя самокритике? А весь вред, который ты причинил, и все миллионы, потерянные вследствие этого недосмотра или подобных действий?

            Критика и самокритика - это правильно, этого не было; однако если мы начнем битву, то надо использовать снаряды большего калибра, надо идти с критикой и самокритикой в аудиторию, в свою ячейку и потом за пределы ячейки, потом в муниципию и потом, чтобы слышала вся страна.

            Используем эту совесть, которая, без сомнения, есть у людей, потому что я знаю многих людей, которых мы называем бессовестными, и со всей справедливостью, но когда в местной газете появляется сообщение о том, что он сделал, ему становится стыдно.

            Вор обманывает, и тот, кто заслуживает критики за свои проступки, обманывает, он тоже лжец.

            Революция должна применять это оружие, и будет его применять, если потребуется! Но оно не должно потребоваться. Революция установит необходимые меры контроля.

            Было много людей, живших припеваючи, как говорится в песне: «А как дела у тебя?». Этот вопрос можно было задать многим, кто ходил со шлангом, заливая бензин в старые машины или получая денежки от нувориша, который даже не хотел платить за используемый им бензин.

            Как видите, то, о чем я говорю, более или менее реально, и был общий беспорядок, не только в этом, но и в этом, среди прочего, что привело к потере десятков миллионов долларов, может 80 – слушайте, 80 – это куча миллионов, - может 160, может 200 миллионов. Да вы знаете, что такое 200 миллионов? Вы изучали арифметику. Однако вы слышали об университетах в стране, правда? Да или нет? Вы университетские руководители, и все студенты уже имеют свои права, так или иначе, все категории: студенты, обучающиеся на дневном факультете, студенты вечернего отделения, студенты той либо другой категории. А вы знаете, сколько всего студентов высших учебных заведений имеется на сегодня? Если не знаете, то можем проанализировать, я прямо здесь попросил данные: посмотрим, скажите мне точно, 360 000. Да, 360 000 вследствие универсализации высшего учебного образования.

            Наверняка Весино знает. Пусть Весино не сердится, если я спрашиваю у него эти данные, если не знаешь точно, не стыдись этого.

            Сколько студентов, обучающихся на очных факультетах, имеется во всех высших учебных заведениях страны, включая военных?

            Если он не знает, то кто-то должен знать.

            (Ему говорят, что 230 000)

            Энрике, это совпадает с твоими данными?

            (Энрике объясняет ему, из чего складывается число студентов.)

            Да, 500 000, но надо складывать дальше.

            Вот студенты из системы универсализации вместе со студентами очных отделений, эти две цифры, то, о чем я говорил, дают 500 000.

            Но там есть другие категории, вот они у меня.

            (Энрике объясняет, что сюда включены преподаватели-совместители, с которыми сумма составляет 75 000, плюс 25 000 университетских преподавателей, что приближается к 100 000.)

            Здесь говорится, что это подразделяется: «141 000 студентов на дневных очных факультетах».

            В этом мы согласны?

            «Сто сорок одна тысяча обучается на факультете для рабочих.»

            Это те же самые или нет? Или они включены в 360 000? Включены в        360 000, участвующих в программе универсализации. Верно или нет?

            (Энрике объясняет, что это разные цифры, что отделения подразделяются на дневные очные, курсы для рабочих и программу универсализации.)

            Дневной очный, говоришь? (Энрике объясняет, что эта цифра, которую дали.)

            Есть курсы для рабочих, которые уже учатся в университете, когда они переходят в университет, думаю, что они включаются в 360 000; 32 000 обучаются заочно, эти к какой категории относятся? Входят в 360 000? Они обучаются не на дневных очных факультетах, не на курсах для рабочих, но они студенты. Такой вид обучения существует.

            Хорошо, давайте возьмем самую скромную цифру, для моих целей она мне сгодится.

            В настоящее время есть более 500 000 студентов высших учебных заведений.

            Кроме того, вы знаете, что существует 958 университетских центров. Для чего-то вы, ФУС, уже находитесь в муниципиях, где обучаются в целом 45 университетским специальностям, и это число растет с каждым годом. Имеется 169 муниципальных университетских центров от Министерства высшего образования; 130 университетских центров для сферы «Альваро Рейносо», из них 84 в поселках сахарников, многие из них включены в предыдущую цифру; есть 18 учебных центров в тюрьмах, центров высшего образования, где записано 594 человека по специальности социально-культурных наук, их еще немного; 240 университетских центров от ИНДЕР, 19 – в тюрьмах, где также учатся, 579 человек, 200, которые закончили первый курс. Это тоже новое: университетские центры в тюрьмах. С другой стороны, имеется 169 муниципальных университетских центров здравоохранения, 1 352 центра в поликлиниках, в медицинских учреждениях и банках крови, где дается высшее образование по различным специальностям, связанным со здравоохранением.

            Имеется почти 100 000 преподавателей – профессоров и доцентов. Многие, кто был занят в бюрократическом аппарате сахарных заводов и в других местах, сейчас преподают, это доценты; таким образом, выросло количество преподавателей высшей школы. Вместе и тех, и других – и я не говорю о других университетских работниках, - студентов и преподавателей насчитывается около 600 000 человек. Среди студентов более 90 000 были молодыми людьми, которые не учились и не работали, многие из них из бедных семей, а сегодня они с прекрасными результатами учатся в университете.

            Задам вопросы или сообщу, более или менее, данные, которые у меня есть?

            Я до последнего часа спрашивал, какие затраты, каков бюджет высших учебных заведений. Карлитос дал мне цифру, кажется, он сказал 830. Весино должен это знать, потому что он знает эти данные. Помнишь эти данные, Весино?

            (Весино говорит, что в прошлом учебном году эта цифра составляла 230 миллионов песо.)

            Нет, хорошо бы. Здесь есть данные, которые кое-кто мог бы знать.

            Смотрите, это Министерство финансов. Вот 2004 год, я спрашиваю о данных за 2005 год, в этом году они намного выросли. Прошлогодние данные, Весино, мне не годятся.

            Ладно, что произошло с Весино, происходит со всеми нами, а это вопрос жизни и смерти. Несколько дней назад я выступал перед 200 хорошо подготовленными специалистами с высшим образованием и задал им лишь один вопрос: «Кто из вас знает, сколько платят в вашем доме за электричество?» Слушайте хорошо, товарищи. Как вы думаете, сколько человек мне ответили? Подсчитайте, следуя логике.

            Что ты думаешь, ты, кто выступал здесь? И это умный товарищ, все они умные, но некоторым легче говорить. Как ты думаешь, сколько человек ответили на вопрос, который я задал 200 специалистам с высшим образованием? (Тот отвечает, что 100.)

            Что ты думаешь? Ты знаешь, сколько тратишь ты? (Он говорит, что имеет представление.) Какое представление, назови мне сумму и киловатты? (Смех) Нет, погоди, я тебе скажу, если ты мне скажешь, сколько у тебя в доме лампочек накаливания, какой марки холодильник, какой у тебя телевизор – черно-белый или цветной и какого года выпуска, какой вентилятор, сколько воды ты кипятишь в день, на чем ее кипятишь, на газу, поступающем из газопровода, на керосиновой плитке, или на жидком газе. Нет, я не хочу задавать вам этот вопрос, заботясь о вас, единственное, что я спросил, чтобы вы подсчитали, сколько человек из 200 ответило на мой вопрос о том, сколько они платят за электричество.

            Ты, который смеешься, посмотрим, приблизительно, 50, 70, 120 (Кто-то говорит, что третья часть.) А ты? (Отвечает, что не менее 100.) Ты, должно быть, сейчас вспоминаешь, сколько ты тратишь, из страха, что я тебя спрошу, но я тебя не буду спрашивать (Смех).

            Знаете, сколько из 200 ответило на вопрос? Знаете, сколько? 0,0000 и до бесконечности. Вы изучали кое-какую арифметику и можете это понять: никто, абсолютно никто.

            Думаю, что все граждане этой страны должны над этим задуматься.

            Могу задать вам один вопрос? Почему это случилось? Давайте подумаем. Мы говорили, что нужно изменить мир, что нужно его спасти, что мы живем в критическое для мира время, почти приближающееся к трагическому концу, я не преувеличиваю здесь, чтобы произвести на вас впечатление. Может статься, вам будет меньше лет, чем мне, когда это явление произойдет. Я говорю за вас, за ваших детей, за ваших старших и младших братьев и сестер. Никогда нельзя было этого утверждать на протяжении короткой истории человечества, не дикой истории, когда уже появился человек и уже развил умственные способности, хотя и не жил в обществе, не развил письменный язык, не создал даже элементарной технологии.

            Почему? Вы обязаны подумать. Какие вы университетские руководители? Карлитос, откуда взялась эта толпа, не способная даже приблизительно объяснить, почему из 200 специалистов с высшим образованием никто не ответил на вопрос о затратах на электроэнергию? Сколько времени вам нужно на размышления? Одной минуты хватит? (Один товарищ объясняет, что это происходит потому, что кубинская семья может спокойно оплачивать это, не так, как в других местах, где они должны постоянно следить за этой ситуацией.)

            А ты что думаешь? (Ему отвечают, что это происходит потому, что ни один человек с высшим образованием не должен идти на улицу в поисках заработков, чтобы заплатить за электроэнергию.)

            Как ты думаешь? (Он говорит, что это происходит, потому что платятся незначительные суммы.)

            А ты как думаешь? (Спрошенный считает, что Революция субсидирует большую часть расходов нашего населения и что следует заботиться об экономии.)

            Хорошо, я вам задам теперь другой вопрос. Вы приближаетесь к верной причине, по крайней мере так, как я это вижу, но я вижу проблему не только в этом. Есть некоторые вопросы, которые запутываются еще больше, но надо заставить народ задуматься, и надо призвать всех наших честных соотечественников, и даже нечестных, может быть и кто-нибудь нечестный, который скажет правду: «Поэтому». Есть много вопросов. Просто потому что электричество практически дарится, электричество даровое. И я могу это доказать.

            Потом могут возникнуть другие вопросы: сколько мы зарабатываем? И если возникает вопрос о том, сколько мы зарабатываем, станет понятнее мечта о том, что каждый должен жить на свою зарплату или на свою справедливую пенсию.

            Добавьте к этому еще немного: возьмем двух сестер, одна из них была учительницей, сейчас они живут вместе, у них есть проблемы, трудности, они получали пенсию в 80 песо, потому что раньше зарплаты были ниже, а потом наступили периоды: «Я плачу тебе за ненормальный рабочий день, плачу тебе, потому что уже вечер, плачу тебе больше, потому что уже ночь, плачу тебе больше, потому что ты должен был работать в воскресенье», ничего из этого не сказывалось на основном окладе, это сказывается на индивидуальном доходе учителя, но не на окладе учителя и на пенсиях, согласно законам, а многие из них устарели, и мы должны были начать отменять их, и могу вас заверить, что мы постепенно это осознавали и что вся жизнь – это учение, до последней секунды, и в какой-то момент начинаешь видеть многие вещи, и среди миллиона тем, над которыми думаешь, ты отвлекаешься, не задумываешься над одним явлением, что повышение персональных доходов с наступлением особого периода, почти все получилось за счет этих норм, а не за счет основного оклада, и поэтому не было никаких колебаний, недавно, когда минимальная пенсия работника была повышена до 150 песо, а эта женщина получала 80 песо, минимальная в этой категории равнялась 50, в другой она равнялась 190 песо, а в третьей – 230. А сейчас представь себе того учителя или учительницу, проработавшую 40 лет до того, как возник свободный крестьянский рынок и на республику набросились посредники. Да, потому что, как всем известно, крестьянин никуда не поедет продавать три фунта риса. Крестьянин - не торговец, крестьянин – производитель. У кого-то имеется грузовичок, потому что он его украл, или потому что он его купил, или потому что он его купил на украденные деньги, потому что установил на нем двигатель, много чего.

            Нет, это не значит плохо говорить о Революции, это значит говорить о Революции очень хорошо, потому что мы говорим о революции, которая может говорить об этом и может взять бычка за рога, больше, чем тореадор в Мадриде. Тот подставляет быку красную тряпку, после чего тот подходит, человек закрывает глаза и иногда стукнет его по голове, ткнет его шпагой, пикой, злит его; однако чтобы получить награду, надо взять быка за рога.

            Я никогда не увлекался боем быков, хотя читал Хемингуэя, но иной раз, находясь в Мексике, ходил на корриду, не знаю, как это называется. И после этого – награда: хороший тореадор, хвост, ухо. Тому, кто делал это отлично, давали два уха, один хвост, славное имя, римский праздник корриды. Я в это не вмешиваюсь.   

            Помню, что в начале Революции, не знаю, кому из нас, или кому-то из нас пришло в голову заговорить о корриде. Мы были таким невежами, что говорили о корриде, потому что видели ее там, в Мексике, и потому что это могло привлечь туристов. Видите, сколько мы знали, а мы были уже, или думали, что были, большими революционерами.

            Вы смеетесь, я рад, потому что это вдохновляет меня на то, чтобы рассказать вам еще кое-что.

            За все эти многие годы я пришел к заключению, что среди стольких совершенных всеми нами ошибок самой важной ошибкой была верить, что кто-то знает о социализме, или знает, как строится социализм. Это казалось известной наукой, такой известной, как электрическая система, задуманная некоторыми, считавшими себя экспертами по электрическим системам. Когда они говорили: «Такова формула», это тот, кто знает. Словно он врач. Ты не будешь спорить с врачом  по поводу анемии, кишечно-желудочных проблем, других заболеваний, с врачом никто не спорит. Можно думать, хороший он или плохой, что угодно, можно слушать его или нет, но никто с ним не спорит. Кто из нас будет спорить с врачом или с математиком, или со специалистом в области истории, литературы или любого другого предмета? Однако мы идиоты, если думаем, например, что экономика – и пусть простят меня десятки тысяч экономистов нашей страны – это точная и вечная наука и что она существовала со времен Адама и Евы.

            Теряется весь диалектический смысл, если кто-то думает, что эта самая сегодняшняя экономика - та же, что была 50 лет назад, или 100 лет назад, или 150 лет назад, или такая же, что в эпоху Ленина или в эпоху Карла Маркса. Я за тысячу верст от ревизионизма, я по-настоящему поклоняюсь Марксу, Энгельсу и Ленину.

            Однажды я сказал: «В этом университете я стал революционером», но это случилось, потому что я столкнулся с этими книгами, а до того, как я их нашел, я сам, не прочитав еще ни одной из этих книг, уже ставил под сомнение капиталистическую политэкономию, потому что уже в то время она мне казалась нерациональной, и на первом курсе учил политэкономию у Портелы, 900 страниц на мимеографе, очень трудный предмет, он заваливал почти всех на экзаменах. Это был ужас, а не преподаватель.

            Это была политэкономия, объяснявшая законы капитализма, там упоминались различные теории о происхождении стоимости, упоминались также марксисты, утописты, коммунисты, в общем давались самые разнообразные экономические теории. Однако, изучая политэкономию капитализма, я начал испытывать большие сомнения, ставить это под вопрос, потому что я, кроме того, прежде жил в латифундии и кое-что вспоминал, у меня появлялись спонтанные идеи, как у скольких утопистов в мире.

            Потом, когда я узнал, что такое утопический коммунизм, я обнаружил, что был утопическим коммунистом, потому что все мои идеи исходили из мысли: «Это нехорошо, это плохо, это глупость. Как могут наступать кризисы перепроизводства и голод, когда есть больше угля, больше холода, больше безработных, потому что именно имеется больше возможности создавать богатства. Не было бы проще производить их и распределять между всеми?»

            В то время казалось, как казалось и Карлу Марксу во времена «Готской программы», что предел изобилия заключается в социальной системе; казалось, что по мере развития производственных сил они смогут производить, почти безгранично, то, что нужно человеку для удовлетворения своих насущных потребностей - материальных, культурных и так далее.

            Все читали эту «Программу» и, несомненно, она достойна уважения. Она ясно устанавливала, каким было в ее понимании различие между социалистическим и коммунистическим распределением, и Марксу не нравилось предсказывать или рисовать будущее, он был очень серьезным и никогда этого не делал.

            Когда он написал политические книги, такие как «Восемнадцатое брюмера», «Гражданская война во Франции», он был гениален, он очень четко видел. Его «Коммунистический манифест» - это классическое произведение. Вы его можете анализировать, можете быть более или менее удовлетворены тем или другим. Я перешел от утопического коммунизма к коммунизму, основанному на серьезных теориях социального развития, таких как исторический материализм. В философском плане он опирался на диалектический материализм. Было много философии, много споров и дискуссий. Естественно, всегда надо обращать должное внимание на различные философские течения.

            В этом реальном мире, который нужно изменить, каждый революционер как революционный тактик и стратег обязан разработать тактику и стратегию, ведущую к главной цели – изменить этот реальный мир. Никакая разъединяющая тактика или стратегия может быть хорошей.

            Я имел привилению познакомиться в Чили с создателями «Теологии освобождения», когда ездил к Альенде, в 1973 году, и там я встречался со многими священниками или представителями различных вероисповеданий, которые предлагали объединить силы и бороться, независимо от их религиозных верований.

            Мир отчаянно нуждается в единстве, и если нам не удастся добиться минимального единства, мы никуда не придем.

            Я говорил вчера на встрече с представителями Ватикана в нашей стране, что одним из того, что я ценил в Иоанне Павле II, был его экуменический дух. Ведь я учился в школах, где учителями и преподавателями были монахи, с первого по последний класс, в школах «Братьев Салье» и иезуитов, они были церковными, и я должен был каждый день ходить на мессу. Я не критикую тех, кто хочет ходить, но возражаю против того, чтобы тебя заставляли ходить каждый день, как это было со мной.

            Да, много чего. Вчера я говорил с епископами даже на многие из этих тем, с уважением и в добром настроении; вспоминал, что говорил об экуменизме, и вспоминал, что в мои времена шла смертельная война, все религии одна против другой: католическая церковь против иудейской, протестантской, мусульманской, и так в каждой из них, говорить одной о других было словно говорить о дьяволе.

            Годы спустя я с удивлением наблюдал, кажется, это было после собора, состоявшегося в Риме, Второго ватиканского собора. Это значительно повлияло на создание экуменического духа, духа уважения к вероисповеданиям каждого из остальных.

            Представьте себе многочисленные и могущественные церкви, католическую церковь, христианскую церковь, мусульманскую церковь. Мы сами наблюдаем чрезвычайно интересные вещи, которых не знали, о сильнейших культурах, вероисповеданиях и религиозных обычаях мусульман, потому что там сейчас врачи, в мусульманской стране, спасают жизнь людей. Они относятся к нам с большой любовью и уважением. Не буду вдаваться в подробности, но это вещи очень значительные. Имеется несколько очень крепких религий, некоторым из них тысячи лет, 2 500, 3 000, другим немного меньше – 2 000 лет, третьим сотни лет.

            Это хороший пример, потому что, если религиозное чувство не объединится, какими бы ни были этические идеи, или нравственные ценности, или цели, которые преследует каждая религия, они никогда не смогут ничего достичь, если речь идет о борьбе многочисленных церквей - семи, восьми, десяти или более – их намного больше, - борясь одни против других, отвергая одна другую.

            Меня заставила задуматься над этими вопросами мысль, для меня  ясная, что главным являются этические ценности, без этических ценностей нет революционных ценностей.

            Не знаю, почему коммунистов обвиняют в философии, что цель оправдывает средства, и порой даже спрашиваешь, почему коммунисты не защищались больше от этого обвинения, что цель оправдывает средства; я объясняю это даже историческими причинами в силу огромного влияния первого социалистического государства и первой настоящей социалистической революции, первой в истории, происшедшей в феодальной стране, с феодальными нравами и обычаями по большей части, где большинство населения было неграмотным; но то была первая пролетарская революция, основанная на идеях Маркса и Энгельса, развитая другим великим гением – Лениным.

            Ленин особенно изучал вопросы государства; Маркс не говорил о союзе рабочих и крестьян, он жил в промышленно развитой стране; Ленин видел отсталый мир, видел страну, где 80 или 90% населения составляли крестьяне, и хотя там была мощная рабочая сила на железных дорогах и на некоторых фабриках и заводах, Ленин совершенно отчетливо видел необходимость союза рабочих и крестьян, о котором никто раньше не говорил, все философствовали, но никто не говорил об этом. И именно в огромной полуфеодальной, полуотсталой стране совершается первая социалистическая революция, первая  настоящая попытка создать равноправное общество; ни одна из предыдущих - рабовладельческих, феодальных, средневековых или антифеодальных, буржуазных, капиталистических революций, хотя там много говорилось о свободе, равенстве и братстве, никто никогда не задался целью создать справедливое общество.

            За всю историю первая серьезная человеческая попытка создать первое справедливое общество была сделана меньше 200 лет назад, кажется, «Коммунистический манифест» был написан в 1850 году, остается еще 45 лет, да, недостает еще 45 лет до 200 лет, и потом можно оценить эволюцию революционного мышления.

            С догматизмом никогда не создали бы стратегии. Ленин научил нас многому, потому что Маркс научил нас понимать общество; Ленин научил нас понимать государство и роль государства.

            Все эти исторические факторы в огромной степени сказались на революционном мышлении, и, конечно, также имела место практика насилия, порой отвратительная.

            Это породило клеветническое обвинение, будто для коммуниста «цель оправдывает средства». Я много думал о роли этики. Какова этика революционера? Всякое революционное мышление начинается с доли этики, с доли ценностей, привитых родителями, привитых учителями, человек не родился с этими идеями, так же, как не родился, умея говорить, кто-то научил его говорить. Влияние семьи также очень велико.

            Когда мы анализировали случаи молодых людей в возрасте 20-30 лет, находящихся в тюрьме,  мы видели их происхождение, культурный уровень родителей, и это имеет решающее влияние, до такой степени, что во время битвы идей мы, проводя всяческие социальные исследования такого рода, пришли к выводу, что преступление на Кубе тесно связано с культурным уровнем и социальным статусом родителей; был невероятно низким процент детей, специалистов с высшим образованием и представителей интеллигенции, которые занимаются преступной деятельностью. Так же, как было невероятным число тех, кто происходил из бедных семей, где не было этой культурной основы. Также сильно сказывалась еще одна проблема: распад бедной семьи с низким культурным уровнем. Некоторые из детей оставались ни с отцом и ни с матерью, а с тетей, с бабушкой, у которой было слабое здоровье и другие проблемы, это оказывало значительное влияние на судьбу ребенка.

            Именно когда мы использовали те университетские бригады, которые посещали самые бедные кварталы, или когда однажды мы решили мобилизовать 7 000 учащихся, каждому из которых я потом вручил дипломы, я подписал их в самолете, когда летел из Африки, по дороге, не знаю, сколько нескончаемых часов я подписывал тысячи дипломов ввиду значения, которое придавал этой работе. Я посещал их, когда они выполняли свою задачу, и сколькому мы научились. Надо было видеть, что делалось там в обществе. Мы хотели знать многое, чего не знали: знать, как живут люди.

            В те дни мы обнаружили, например, что мать могла работать, получать зарплату, одновременно иметь ребенка с сильной умственной отсталостью, лежащего в постели и нуждающегося в уходе постоянно, для которого нужно было делать все. Кто-нибудь из родственников ухаживал за ним, пока она работала. В определенный момент этот родственник уезжал, или умирал, и женщина должна была выбирать между работой, на которую она жила, и уходом за ребенком.

            Хочу, чтобы вы знали, что в тот раз мы решили, что любая женщина в таких условиях должна выбирать, в зависимости от рода своих занятий, в зависимости от необходимости и важности ее работы для общества, между тем, чтобы получать зарплату за уход за ребенком, или тем, чтобы государство платило тому-то, кто будет ухаживать за этим ребенком, пока она работает. Это один из многих примеров.

            Студенческие бригады также помогли, например, спасать жизнь людей, которые хотели покончить с собой вследствие умственного заболевания или депрессии, вызванной другими причинами. Сколько всего мы обнаружили! Было, не знаю уж, 20 000 30 000 человек старше 60 лет, которые жили одни, и у многих не было даже куда позвонить, чтобы сообщить кому-то, если чувствовали сильную боль в груди или возникала любая другая подобная проблема. Таким было общество.

            Мы видели поступления, получаемые каждым гражданином в виде пенсии или социального пособия. Многие данные не фигурировали ни в какой статистике, ни в какой переписи населения. Мы открывали, открывали и открывали для себя разные вещи и делали дела, вынашивали идеи. Мы разработали в результате более 100 социальных программ, многие из которых уже выполняются. Мы не распространялись о том, что уже сделано. Какие славные то были дни, когда, опираясь, главным образом, на кадры СМК и при поддержке партии и всех учреждений, началась та битва идей вокруг возвращения ребенка, незаконно задерживаемого в Соединенных Штатах.

            Мы всю жизнь должны быть благодарны обстоятельствам, ускорившим таким образом наше познание общества и наше обучение. Думаю, что возможно сегодня мы не делали бы того, что делаем, если бы не прожили те дни.

            Мы создали первый курс для социальных работников. Нужно было знать, каковы были минимальные зарплаты. Хочу, чтобы вы знали, что повышение этой зарплаты было сделано после того, как мы объехали всю страну, и социальное обеспечение представляло собой третью часть того, что ввели в этом году, доводя его в среднем до 129 песо. Более чувствительным было повышение пенсий, когда минимальная пенсия поднялась до 150 песо, следующая категория до 190 и следующая - до 230. Также значительно была повышена минимальная зарплата.

            Мы говорили о важности этического фактора. Следовало бы изучить причины этой путаницы. Думаю, что произошли исторические события, повлиявшие на идею, будто для коммуниста цель оправдывает средства, международные события, которые трудно понять, – я упоминал о них неоднократно, - несмотря на все прецеденты, касающиеся попытки Франции и Англии - двух самых крупных в мире колониальных держав - бросить Гитлера на СССР. Думаю, что империалистические планы бросить Гитлера на СССР никогда не оправдали бы пакта Гитлера со Сталиным, то было очень трудно. Коммунистические партии, характеризовавшиеся своей дисциплиной, были вынуждены защищать Пакт Молотова-Риббентроп и изойти кровью политически.

            Еще до этого пакта необходимость объединиться в борьбе против фашизма привела Кубу к альянсу кубинских коммунистов с Батистой, а Батиста уже подавил знаменитую забастовку в апреле 1934 года, организованную после государственного переворота, совершенного Батистой в 1933 году против временного правительства, неоспоримо имевшего революционный характер и бывшего плодом, в большей части, героической борьбы рабочего движения и кубинских коммунистов. До заключения этого антифашистского альянса Батиста уничтожил неизвестно сколько людей, украл неизвестно сколько денег, он был пешкой американского империализма; но из Москвы пришел приказ: организовать антифашистский фронт. Вступить в сговор с дьяволом. Здесь вступили в сговор с фашистской «АВЦ» и с Батистой - фашистом другого типа, преступником, разграбившим государственную казну.

            Это очень тяжелые события, но они происходили одно за другим, и самыми дисциплинированными коммунистами в мире, говорю это с искренним уважением, были коммунистические партии Латинской Америки, в том числе Кубы, о которой у меня всегда было – и я сохраняю - самое высокое мнение.

            Сегодня мы можем говорить на эту тему, потому что сегодня мы движемся к новым и новым этапам.

            Членами Коммунистической партии Кубы были самые дисциплинированные, самые честные и более всего вытерпевшие граждане этой страны, они вносили взносы в казну партии; законодатели, состоявшие в партии, передавали часть своих доходов, это были самые честные люди нашей страны, независимо от ошибочной линии, навязанной Сталиным международному движению. Разве можно их осуждать. Поставьте их перед дилеммой принимать или нет нечто, по-моему, абсолютно правильно:  объединение всех коммунистов. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» - или открыто нарушить дисциплину в тех обстоятельствах.

            Я не из тех, кто бросается критиковать исторические личности, очерняемые мировой реакцией, в угоду буржуа и империалистов; я также не буду делать глупости, не осмеливаясь сказать того, что считаю своим долгом сказать здесь сегодня. Мы должны иметь смелость признать наши собственные ошибки, именно поэтому, потому что только так можно достичь цели, которую мы намерены достичь. Да, сложилась чрезвычайно порочная практика злоупотребления властью, жестокости, и, в особенности, обычаи навязывать авторитет страны, одной гегемонической партии остальным странам и партиям.

            Мы более 40 лет поддерживаем отношения с революционным движением Латинской Америки, и это очень тесные отношения. Нам никогда в голову не приходило говорить кому бы то ни было из них, что они должны делать. Кроме того, мы постепенно обнаруживали, как ревностно каждое революционное движение защищает свои права и свои прерогативы.

            Вспоминаю критические моменты, говорю это здесь и всего лишь одну маленькую часть: когда СССР распался, многие остались одним, в том числе мы, кубинские революционеры. Но мы знали, что должны были делать и что нам надо было делать, какими были наши варианты. Остальные революционные движения во многих местах вели свою борьбу. Не буду говорить, кто, но речь шла об очень серьезных революционных движениях, они спрашивали нас, вступать им в переговоры или нет в этой отчаянной ситуации, должны они продолжать борьбу или нет, должны ли вступить в переговоры с оппозиционными силами в поисках мира, когда ты знаешь, к чему вел этот мир.

            Я говорил им: «Вы не можете просить нас высказать свое мнение, вам бороться, вам умирать, а не нам. Мы знаем, что будем делать и что готовы делать, но это можете решить только вы». То было проявление самого большого уважения к другим движениям, а не попытка навязать свою волю на основе наших знаний и опыта, а также огромного уважения, которое они чувствовали к нашей Революции, чтобы узнать весомость наших точек зрения. В тот момент мы не могли думать о преимуществах или невыгодах для Кубы принятых ими решений: «Решайте сами», и так каждый из них в решающие моменты выбрал свою линию. Мы здесь маленькая страна в Карибском регионе, находящаяся в 90 морских милях от империи и в нескольких дюймах от их незаконной базы, в тысячу раз слабее, чем был СССР во времена его пакта с Гитлером или когда он отдавал приказы руководителям коммунистических партий. Нацисты нападают на Польшу, а советская армия к тому времени подверглась чистке, многие из лучших и самых блестящих командиров были арестованы в силу интриг нацистов. Уже во времена Веймарской республики, возникшей в Германии после Первой мировой войны, во времена невероятного экономического кризиса, который, с одной стороны, укреплял революционное движение, а с другой - реакционные националистические силы. История Германии совершенно невероятна.

            Зарождался фашизм, победил Гитлер. Победил на выборах в борьбе с буржуазными неолиберальными партиями и с боевыми и революционными коммунистическими силами, но в этой ситуации более всего сказалось страшное негодование немецкого народа, направленное против тех, кто навязал ему Версальский договор. И вот так Гитлер пришел к власти, путем долгой борьбы.

            Гитлер в написанной им книге открыто заявил, что его намерением было распространиться на русскую территорию, поскольку Германия была народом высшей расы, а те были народами низшей расы. Все это было написано, и коммунистическое движение придерживалось ясных антифашистских идей и концепций.

            В нашей стране после гибели стольких революционеров, притом что коммунисты были самыми лучшими революционерами, лучшей партией, самыми честными людьми, тем не менее, были приведены к альянсу с Батистой, который убивал студентов. Молодежь очень противилась его власти, рабочие, видевшие, как коммунистические руководители постоянно защищали их интересы, были твердыми и верными партии, однако среди молодежи и в широких народных слоях очень справедливо отвергали Батисту.

            Думаю, что опыт первого социалистического государства, государства, которое должно было наладиться, а не рушиться, был очень горьким . Не думайте, что мы не задумывались часто над этим невероятным явлением, в результате которого одна из самых могущественных держав мира, которая сумела сравняться силой с другой сверхдержавой, страна, заплатившая жизнью более  20 миллионов граждан за борьбу против фашизма, страна, растоптавшая фашизм, развалилась таким образом, как она развалилась.

            Неужели революции призваны разваливаться, или эти люди могут сделать так, что революции развалятся? Могут люди или не могут, может общество или не может помешать падению революции? Сразу же мог бы добавить еще один вопрос: как вы думаете, этот революционный, социалистический процесс может развалиться или нет? (Восклицания: «Нет!») Вы когда-нибудь задумывались над этим? Глубоко задумывались?

            Вам были известны все эти проявления неравенства, о которых я говорю? Вам были известны определенные общие обычаи? Вы знали, что некоторые зарабатывали в месяц в сорок или пятьдесят раз больше, чем один из этих врачей, находящихся там, в горах Гватемалы, член бригады «Генри Рив»? Он может находиться в других отдаленных местах - в Африке или там, на высоте тысяч метров, в Гималаях, спасая жизнь людей и зарабатывая 5%, 10% от того, что зарабатывает какой-нибудь воришка из тех, что продает бензин нуворишам, что тоннами вывозит ресурсы из портов на грузовиках, что ворует в валютных магазинах, что ворует в пятизвездочном отеле, возможно подменивая одну бутылку рома на другую, которую подобрал, ставит ее взамен той и собирает всю валюту за порции, которые могут получиться из бутылки более или менее приличного рома.

            Сколько видов воровства существует в этой стране? Почему, читая отзывы населения, я вижу каждый день, что многие спрашивают, когда направят ребят в валютные магазины, когда направят ребят в аптеки, когда направят ребят туда или сюда? Все восхищаются этими молодыми ребятами, социальными работниками из очень бедных слоев, и очень хорошо подготовленных.

            Я смотрел на те лица, как могу смотреть на эти, и лица говорят больше, чем любая статья, говорят больше, чем любая книга, говорят больше, чем любая фраза. Вы знаете очень хорошо, что с тех пор, как существует эта цивилизация, с тех пор, как существует частная собственность также возникли классовые различия, и что мир знал только  классовое общество, остальное относится к доисторическому периоду.

            А как я могу знать, что вы происходите из бедных слоев? Никто из вас не поступил в университет, потому что был сыном крупного землевладельца.

            Вот мы, вы оказали мне честь, поместив меня сюда. У кого из вас есть отец, владеющий 1 000 гектарами или распоряжающийся 10 000 гектарами? Не буду спрашивать каждого из вас, мне достаточно посмотреть на вас, в крайнем случае тут может быть сын или дочь какого-нибудь специалиста, кое-кого из средних слоев. Вы очень хорошо аплодировали, потому что я знаю, откуда вы происходите, и вы знаете, что сегодня никто не рубит сахарный тростник. А кто его рубил?

            Также можно объяснить, почему сегодня мы не рубим сахарный тростник, его некому рубить, а тяжелые машины разрушают плантации. Злоупотребления развитого мира и субсидии довели цены на сахар на этом мировом рынке до цен сахарной помойки, в то время как в Европе платили их земледельцам в два-три раза больше.

            Когда СССР платил нам за сахар по 27-28 центов и оплачивал его нефтью, то сахар, оплачиваемый нефть, обходился ему дешевле, чем сахар из сахарной свеклы, производимый почти доморощенным способом на полях СССР, страны, в которой экономика росла экстенсивно, а не интенсивно, и потому всегда недоставало рабочей силы, на выращивании сахарной свеклы было занято много человек.

            Но мы подходим – я уже подошел, и давно - к тому, чтобы задать себе этот вопрос, перед лицом этой сверхмощной империи, которая преследует нас, угрожает нам, имеет в действии планы перехода и военные планы в определенный исторический момент.

            Они ожидают естественного и абсолютно логичного явления - чьей-то смерти. В данном случае мне оказали немалую честь, думая обо мне. Это признание того, чтобы они не смогли сделать в течение долгого времени. Если бы я был тщеславным человеком, я мог бы гордиться, что эти типы говорят, что должны ждать, пока я умру, и это будет нужный момент. Ждать, пока я умру, и каждый день они что-нибудь изобретают, то у Кастро одно, то у него другое, такая-то и такая-то болезнь. Последнее их изобретение – что у него болезнь Паркинсона.

            Да, я очень сильно упал и до сих пор прохожу реабилитацию этой руки (Показывает), она все лучше. Я чрезвычайно благодарен обстоятельствам, что я сломал себе руку, потому что это заставило меня еще больше соблюдать дисциплину, больше работать, посвящать больше времени, почти 24 часа в сутки, своей работе; если я всегда посвящал их работе в течение всего особого периода, то сейчас я посвящаю каждую секунду и борюсь, как никогда, кроме того, я, к счастью, чувствую себя лучше, чем когда бы то ни было, потому что я более дисциплинирован и делаю больше упражнений (Аплодисменты).

            Они сказали, что у меня болезнь Паркинсона, и я помню, что на следующий день после моего падения, мне сказали, что у меня трещины, во множественном числе, в верхней части плечевой кости, и когда я собрался писать, мне говорят: «Нет, трещина во множественном числе означает перелом». В этот момент мне не оставалось ничего, как сказать: «Напишите трещина, а я объясню народу, что была не трещина, а трещины». Я даже сказал бы это, потому что так, при любых обстоятельствах, я не боюсь врага; но я думал, что все мои способности полностью были при мне, что проблема состояла в несчастном случае, я не ударился головой, если бы я ударился головой, то наверняка меня бы здесь не было; я сел в машину скорой помощи и приехал сюда, где в первую очередь мне сделали новую коленную чашечку из восьми фрагментов предыдущей и все остальное. Те, кто убивал меня столько раз, наверное были почти счастливы, но их ожидали разочарования за разочарованиями, и это меня заставило усиленно работать над моей реабилитацией и каждый день, чтобы эта коленная чашечка функционировала лучше. И только посмотрите: внутри плеча и в верхней части руки разлилось два литра крови, а их не было видно на рентгеновском снимке.

            Я прилагал и прилагаю большие усилия. Я теперь понял, что до последней секунды буду делать упражнения, не пренебрегаю ими и больше чем когда-либо полон решимости есть то, что должен, и не есть ни граммом больше того, что должен.

            Теперь говорят, что ЦРУ обнаружило, что у меня болезнь Паркинсона. Это как тот тип, который обнаружил, что я самый богатый человек на земле. Вот это они опростоволосились! Счет тут еще не закрыт. Хочу вам сказать, что я не говорил об этом, потому что в последнее время  у меня не было свободного телевизионного времени: то Посада Каррилес, то бандитизм, миллионы разных вещей. Но этот счет у меня припрятан, бой у них проигран, и этому типу и всем, кто его поддержали, придется несладко из-за того, что они так глупо опростоволосились, теперь они просто не знаю, что делать, возможно последнее, что им остается, - это признать свою ошибку. Они сказали, что у меня болезнь Паркинсона. Когда вы делаете упражнения, естественно, рука должна укреплять мышцу за мышцей. Со сколькими людьми мне приходилось здороваться? С тысячами, а некоторые подходят и просто отрывают руку, вам не ответить им тем же. Вы должны делать, как некоторые: когда вы их трогаете здесь, они напрягают плечо, чтобы подумали, что оно у них сильное, прямо железное. Каждый раз, как со мной здороваются за руку, я так и делаю. У меня в этом плече уже больше силы, чем в этом (Показывает на правое плечо). Что вы на это скажете?

            Однако ЦРУ обнаружило, что у меня болезнь Паркинсона. Ладно, неважно, если я заболею болезнью Паркинсона. У папы была болезнь Паркинсона, а он массу лет ездил по миру, у него была большая сила воли, на него устраивали покушения, и я сделал так: «Дай-ка посмотрю, как там мой Паркинсон, дай-ка укажу пальцем (Твердо выставляет вперед указательный палец) (Аплодисменты и возгласы), и тогда говорю: «Это правая».

            Я всегда был метким стрелком, мне повезло, и я остался метким стрелком, конечно же, без оптического прицела, не так ли?.

            На следующий день после несчастного случая, вас, кого направили в больницу, забирают оттуда и везут в другое место, вы не возражаете, но знаете все, что делают с вами, потому что со мной надо было обсудить операцию, и что делали в колене, и как это делали, что делали с рукой, и я сказал: «Сделайте мне местную анестезию», потому что если я действительно чувствую себя не  в состоянии что-то делать, то звоню в партию и говорю: «Знаете, я не в состоянии что-то делать». Поэтому я критиковал врачей, поскольку они немного преуменьшили  серьезность кое-чего. Это, операция, хорошо; насчет реабилитации я сказал: «Ладно, в конце концов и не буду бить по бейсбольному мячу на ближайшем чемпионате по бейсболу и не буду принимать участия в олимпиадах», и сказал им: намного опаснее подвергаться операции, штыри и все такое. Человеку в 20-25 лет это надо делать, но наконец надо было делать, что следовало, а если вы знаете, что вы не в состоянии выполнить свой долг, надо сказать: «Со мной происходит то-то, пожалуйста, пусть кто-нибудь возьмет на себя руководство, я не могу этого в таких обстоятельствах». Если я должен умереть, умру, а если не умру и верну свою дееспособность, в любом случае у человека есть определенный опыт, человек обладает определенным авторитетом, завоеванным не ложью и бесчестием. Мне приходилось беспокоиться об этом в тот момент.

            Однажды я сказал, что в день, когда я действительно умру, никто не поверит, я мог бы быть, как Сид Кампеадор, которого уже после смерти возили на коне выигрывать битвы.

            Что сделал я? Они у меня здесь или там.

            Никогда нельзя доверять империализму, он предатель и способен на что угодно: пытки в Гуантанамо, пытки в иракских тюрьмах, тюрьмы, где пытают, в бывших социалистических странах, он применяет белый фосфор, а потом утверждает: «Это самое невинное и законное оружие». При любых обстоятельствах можно предположить, что вы, в моем случае, имели бы оружие и были бы в состоянии им воспользоваться. Я придерживаюсь этого принципа. У меня есть 15-зарядный браунинг, я вспомнил об этом, когда прицеливался. Я много стрелял в своей жизни и всегда говорил, что не…

            Первым, что я хотел проверить это, хватает ли в моей руке силы, чтобы обращаться с оружием, которым я пользовался всегда. Оно всегда со мной, оно у тебя. Я вынул магазин, зарядил, поставил на предохранитель, снял, вынул магазин, вынул пулю и сказал: все в порядке. Это было на следующий день. Я был спокоен, я чувствовал, что могу стрелять.

            Нами приняты меры и предусмотрены меры, чтобы не было сюрпризов, и наш народ должен точно знать, что делать в каждом случае. Слышите, надо знать, что делать в каждом случае.

            Мы не станем это описывать, не расскажем милому Бушу, какие меры приняты. Но я могу ему сказать: «Знаете, голубчик, вы лопнете, если только не поддадут в одно место и не выкинут оттуда за нарушение законов Соединенных Штатов». Да, против него восстают все, все, все и не находят ничего, кроме преступлений, преступлений, преступлений, преступлений и преступлений.

            Вот таким образом я говорю, но в этом плане и всегда выдумывая.

            Я не хочу сегодня – и хоть бы мне не пришлось этого делать, - советовать ЦРУ, которое исследует состояние моего здоровья и степень имеющейся у меня болезни Паркинсона, начать некоторые расследования в отношении императора. Не думаю, что в этом есть необходимость.

            Я не намерен выступать с личными оскорблениями. Я говорю то, что говорю, потому что это отражает понятия, отражает презрение, отражает наше ясное представление о бездарности, о глупости и о многом другом, но я не хочу затрагивать определенные вопросы, у нас имеется предостаточно материала, и мы можем посоветовать ЦРУ – которое, кстати, очень сердито, потому что его не приняли в расчет, его унизили, - провести некоторые расследования в отношении здоровья императора. Конечно, ЦРУ тоже не сказало не слова о том, как проник туда Посада Каррилес. Никто, никто, никто!

            Я задал вам вопрос, товарищи студенты, о котором не забыл, ничуть не забыл, и хочу, чтобы вы никогда его не забывали, но я задаю этот вопрос, чтобы вы обратились к известному вам историческому опыту, и прошу всех, без исключения, подумать: может революционный процесс быть необратимым или нет? Какими должны быть идеи или уровень сознания, которые сделали бы невозможным обратимость революционного процесса? Когда те, кто был первым, ветераны исчезают и уступают место новым поколениям руководителей, что делать и как это делать? Ведь мы, в конце концов, были свидетелями многих ошибок и даже не догадывались об этом.

            Руководитель обладает огромной властью, когда пользуется доверием масс, когда они верят в его способности. Ужасны последствия ошибки, тех, кто имеет самую большую власть, и в ходе революционных процессов это случалось не раз.

            Это вещи, над которыми размышляешь. Изучаешь историю, что произошло здесь, что произошло там, что произошло в другом месте, размышляешь над тем, что произошло сегодня и что произойдет завтра, куда ведут процессы каждой страны, куда войдет наш, как он будет идти, какую роль будет играть Куба в этом процессе.

            Ресурсы страны были ограничены, очень ограничены, но эта страна только и делала, что разбазаривала ресурсы, совершенно спокойно, и вот так, пока вам давали кусочек мыла без запаха и зубную пасту, чтобы вы могли дисциплинированно чистить зубы каждый месяц, не знаю сколько, хотя в некоторых школах перестали с вниманием относиться к некоторым мероприятиям, способствовавшим, например, сохранению прекрасных зубов у нашей молодежи, даже в этом существовала небрежность. Кое-кто думал, что построят социализм при помощи капиталистических методов.  Это одна из крупных исторических ошибок. Не хочу говорить об этом, не хочу теоретизировать, но у меня есть масса примеров того, как неправильно поступали во многом из сделанного те, кто считал себя теоретиками, кто начитался до дури книг Маркса, Энгельса, Ленина и всех остальных.

            Поэтому я сказал, что одной из самых больших наших ошибок в начале, а часто и на протяжении всей Революции, было думать, будто кто-то знает, как строится социализм.

            Сегодня, у нас имеются, по моему мнению, довольно ясные идеи о том, как должен строиться социализм, но нам нужно много очень ясных идей и много вопросов, направленных вам, кто несет ответственность, о том, как можно сохранить социализм или как он сохранится в будущем.

            Каким было бы это общество или было бы оно достойное радости, когда мы собираемся в таком месте, как это, в такой день, как этот, если бы мы не знали минимума того, что нужно знать, чтобы на этом героическом острове этот героический народ, этот народ, написавший страницы, не написанные никем другим в истории человечества, сохранил Революцию? Не подумайте, что выступающий здесь перед вами - тщеславный человек, шарлатан, тот, кому нравится блефовать.

            Прошло 46 лет, и история этой страны известна, жители этой страны ее знают; история соседней империи также, ее размер, ее власть, ее сила, ее богатство, ее технология, ее господство над Всемирным банком, ее господство над Валютным фондом, ее господство над мировыми финансами, эта страна, навязавшей нам самую жестокую и невероятную блокаду, о которой говорили там, в Организации Объединенных Наций, и где Куба получила поддержку 182 стран, свободно проголосовавших, несмотря на риск голосовать открыто против этой империи. Куба добилась этого, и не тогда, когда пользовалась поддержкой европейского социалистического лагеря, а когда этот социалистический лагерь исчез, когда СССР также развалился. Мы не только совершали эту Революцию в течение многих лет на свой страх и риск, но в определенный момент мы также убедились, что в случае прямого нападения Соединенных Штатов они никогда не сражались бы за нас, и мы не могли бы просить их об этом.

            С развитием современных технологий было бы наивно думать, или просить, или ждать, что эта держава вступила бы в войну с другой, если бы та напала на островок, находящийся здесь в 90 морских милях, и мы пришли к полному убеждению, что этой помощи мы никогда бы не дождались. Даже больше: мы спросили их прямо за несколько лет до их исчезновения: «Скажите нам откровенно: «Нет». Они ответили то, что мы знали, что они ответят, и тогда, боле, чем когда бы то ни было, мы ускорили развитие нашей концепции и усовершенствовали тактические и стратегические идеи, благодаря которым победила наша Революция и одержала верх с силой, начавшей борьбу с семью вооруженными людьми, под врагом, располагавшим 80 000 человек – морскими пехотинцами, солдатами, полицейскими и так далее, танками, самолетами, всем доступным современным для того времени оружием, была бесконечной разница между нашем оружием и оружием, бывшим у тех вооруженных сил, обученных Соединенными Штатами, поддерживаемых Соединенными Штатами и снабжаемых Соединенными Штатами. После того ответа мы больше, чем когда бы то ни было, стали держаться за наши концепции, углубили их и укрепились до такой степени, которая позволяет нам сегодня утверждать, что эта страна с военной точки зрения неуязвима, и не благодаря ядерному оружию.

            У них все танки лишние, а у нас нет ни одного лишнего, ни одного! Вся их технология терпит крах, тает, как лед в полдень в жарком парке. И снова, как тогда, когда у нас было семь винтовок и немного патронов. Сегодня у нас намного больше, чем семь винтовок, и у нас есть целый народ, научившийся владеть оружием; целый народ, который, несмотря на наши ошибки, обладает таким уровнем культуры, знаний и сознательности, что никогда не позволит, чтобы эта страна вновь превратилась в их колонию.

            Эта страна может разрушиться сама собой, эта Революция может разрушится, но они не могут разрушить ее сегодня; мы да, мы можем ее разрушить, и это было бы по нашей вине.

            Мне выпала привилегия прожить много лет, это не заслуга, но исключительная возможность сказать вам то, о чем я вам говорю, вам, всем молодежным руководителям, всем руководителям массовых организаций, всем руководителям рабочего движения, Комитетов защиты Революции, женских, крестьянских организаций, бойцов Революции, организованных повсюду, борющихся в течение многих лет, сотни тысяч которых выполнили славные интернационалистские миссии, студенты, как вы, умные, подготовленные, здоровые, организованные, которые находятся повсюду, в каждом из этих девятисот с лишним учебных центров и в тысяче с лишним, двух тысяч с лишним, которые мы быстро создаем, и их число будет расти, оно превысит 500 000,      600 000, и их не будет намного больше, потому что там будет выпускаться много студентов каждый год. И те, кто будет их заканчивать, как наши врачи там в Венесуэле, все будут обучаться при помощи компьютеров, видеомагнитофонов  и кассет, при помощи необходимых аудиовизуальных средств, чтобы получить ученую степень, звание магистра или доктора медицинских наук, все, сто процентов.

            Сегодня можно говорить о стольких десятках тысяч специалистов по общей медицине, а завтра надо будет говорить, даже если бы не хотели, о десятках тысяч научных званий, магистрах и докторах медицинских наук, если говорить об одной отрасли. Нельзя забывать, что когда-то у нас их было 3 000 и не было университетских преподавателей, из этого самого университета уехало немало, а сегодня мы говорим, что через несколько лет у нас будет 100 000 врачей, и если понадобится 150 000, они у нас будут, и будут университетские преподаватели, так же, как десятки тысяч программистов, разработчиков программ и исследователей, в различных сферах, потому что нам надо знать многое одновременно, притом что будут получены различные звания.

            Только что я говорил вам о битве, спрашивал, сколько она стоит. Не думайте, что эти ребята зря будут потеть и тратить время, 28 000 социальных работников, я уже сказал, как я догадался, что они принадлежат к самому бедному сектору этой страны, я видел это на их лицах, невольно развивается привычка угадывать даже из какой провинции приехали соотечественники. Я сказал это в шутку и говорю это врачам, которые уезжают на выполнение миссий, социальным работникам, что каждый из них принадлежит к микроплемени. Знаю, например, тех, кто из Мансанильо, из Гаваны, из Гуантанамо, из Сантьяго; впечатляет видеть самые бедные социальные слои этой страны, превратившиеся в 28 000 социальных работников и сотни тысяч высших учебных заведений, студентов! Смотрите, какая сила!  И скоро мы также увидим в действии тех, кого выпускали недавно в спортивном Колизее.

            Колизей учит нас марксизму-ленинизму; Колизей дает нам урок о социальных классах; Колизей недавно объединил около 15 000 врачей и студентов медицинских факультетов и некоторых студентов из Латиноамериканского медицинского института, и других, прибывших даже из Восточного Тимора изучать медицину, этого никогда не забыть. Не думаю, что речь идет о личных чувствах любого из нас.

            Это общество никогда не забудет эту картину 15 000 белых халатов, собравшихся там в день выпуска студентов медицинских факультетов, в день, когда был создан контингент «Генри Рив», который уже послал значительное число своих членов в места, где произошли исключительные события, гораздо быстрее, чем мы могли себе это представить.

            Немного спустя мы выпустили там молодых инструкторов искусств, более 3 тысяч, это было во второй раз, после выпуска в Санта-Кларе. Их уже 3 000 новых, они уже действуют; также действуют другие 3 000, они учатся на последнем курсе. Так они будут умножаться, и когда-нибудь мы соберем, по крайней мере, половину социальных работников, которые сегодня выполняют одну из самых важных задач, какие когда-либо выполняла молодежь, группа специалистов по социальной работе, присоединившихся к силе молодых студентов, потому что они одновременно являются одним и тем же.

            И что может проистечь из работы этих молодых людей? То, что мы покончим со многими пороками такого рода, большим воровством, большим  расточительством и многими источниками поступлений у нуворишей.

            Может, кто-нибудь думает, что мы конфискуем деньги? Нет, деньги – это священно; деньги людей, лежащие в банке, неприкосновенны.

            Видите нечто новое, будет вестись борьба с большим рядом пороков, воровством, расточительством, с одним за другим, со всеми, в порядке, который никому не известен. Вы подозреваете? Это очень хорошо!

            Но насколько укоренились некоторые пороки. Мы начали с Пинар-дель-Рио, чтобы посмотреть, что происходило с автозаправочными станциями, которые продают бензин на валюту. Вскоре обнаружилось, что там воровали столько же, сколько поступало. Крали почти половину, а в некоторых местах больше половины.

            Хорошо, а что происходит в Гаване? Может они исправились? Ничего подобного, они спокойны и счастливы. Возможно, они подумали, что эти социальные работники - дурачки, девочки и мальчики, потому что любопытно, что 72% социальных работников – женщины – не знаю, было ли когда-нибудь что-то подобное, - так же, как и врачи, приносящие славу нашей стране, наделяя ее огромным престижем, открывая пути для того, чтобы страна развернула свой человеческий капитал, который стоит намного больше, чем нефть. Повторяю, стоит намного больше, чем нефть или золото. Любая страна, имеющая нефть, говорит: «Надо же, какая удача, у меня есть это природное сырье, которое истощается!». Мы тоже, и конечно мы будем увеличивать производство нефти. Счастье, что мы не нашли ее раньше и не смогли разбазарить.

            Человеческий капитал – это не невозобновляемый продукт, он возобновляемый и, кроме того, умножаемый. С каждым годом человеческий капитал растет и растет, получает то, что в мое время называли сложными процентами: он складывает то, что стоит, и получает проценты за то, что он стоил и за то, что заработал за то, что он стоил, за пять лет это капитал намного больший, а за 100 – даже вообразить себе невозможно.

            Позвольте сказать вам, что сегодня человеческий капитал практически является самым важным ресурсом страны, или быстро идет к этому, намного выше почти всех остальных вместе взятых. Я не преувеличиваю.

            Я спрашивал, сколько он стоит, какова экономическая стоимость всех наших университетов.

            Только с новыми доходами, собранными автозаправочными станциями – а они, конечно, не будут там все время, даже не думайте, – за три месяца, начиная с сегодняшнего дня, и если бы в будущем году вас бы было на 50% больше, то необходимая сумма была бы собрана за четыре месяца.  Это, только если заставить нуворишей платить за горючее, которое они потребляют, за один год можно было оплатить не менее чем четыре раза то, что стоят 600 000 университетских студентов и их преподаватели. Это кое-что, не так ли?

            Вы знаете, что такое поход? Жители Сантьяго знают. Когда кто-либо покупал что-то в лавке, ему давали в качестве похода кокосовую халву или что-нибудь в этом роде. Это назывался поход. Социальные работники оплачивают это маленьким походом с того, что собирают.

            Прибыли в Гавану и вдруг в Гаване начали собирать вдвое больше. А те, кто был раньше, не собирали больше? Нет, для этого должны были прийти туда социальные работники. Я сказал: «Неужели они не научатся на горьком опыте и сами не исправятся?»

            В конце концов те, кто не хочет понимать, сами исправятся, но другим образом; да, они испачкаются собственной грязью. Они не хотят понимать.

            Что происходило тем временем в Матансасе и в провинции Гавана? Сборы выросли только на немножко, на 12%, 15%, 20%, но там происходило то же самое, что в Пинар-дель-Рио и в столице до того, как их начали контролировать.

            В провинции Гавана многие научились воровать со страшной силой.

            Сегодня социальные работники работают на нефтеперерабатывающих заводах, сегодня социальные работники ездят в грузовиках-цистернах на 20 000 или 30 000 литров и уже видят, более или менее, куда едет грузовик-цистерна, какой отклоняется от маршрута.

            Начали обнаруживаться частные автозаправочные станции, снабжаемые горючим из цистерн.

            Известно, что многие государственные грузовики ездят туда и сюда, и кто меньше, а кто больше заглядывает проведать родственника, друга, семью или невесту.

            Вспоминаю тот раз, за несколько дней до особого периода, когда я видел как мчался по проспекту Кинта-Авенида новенький лобовой погрузчик марки «Вольво», только что купленный, они в ту пору стоили 50 000 или 60 000 долларов. Мне захотелось узнать, куда он мчится на такой скорости, и я попросил охранника: «Останови, спроси, куда он направляется, пусть ответит тебе откровенно». И тот признался, что ехал навестить свою невесту, на том «Вольво», мчавшемся со всей скоростью по Кинта-Авенида.

            Такие вещи, ты увидишь, мой Сид – так говорят, сказал кто-то, наверное Сервантес, - которые заставят говорить камни.

            И вот такие вещи происходили. В общем, мы знаем обо всем, и многие говорили: «Революция не сможет; нет, это невозможно; нет, этого никому не исправить». Так вот, это исправит народ, это исправит Революция, да еще как. Это только этический вопрос? Да, прежде всего это этический вопрос, но, кроме того, это жизненно важный экономический вопрос.

            Это один из народов, больше всех в мире транжирящих электроэнергию топлива. Здесь это было продемонстрировано, и вы со всей откровенностью сказали это, и это очень важно. Никто не знает, сколько стоит электричество, никто не знает, сколько стоит бензин, никто не знает, сколько он стоит на рынке. Я хотел вам сказать, что очень грустно, когда одна тонна нефти может стоить 400, а бензина - 500, 600, 700, порой доходило до 1 000 долларов, и это продукт, который не снизится в цене, некоторые только временно и не надолго, потому что физический продут истощается; просто истощается, как когда-нибудь истощатся многие минералы.

            Мы видим наши никелевые шахты, от которых осталась только дыра там, где было много никеля. То же происходит и с нефтью, большие месторождения уже обнаружены, их с каждым разом все меньше. Это тема, над которой мы должны серьезно задуматься.

            Знаете, например, ЗИЛ-130, сколько километров он проезжает на один литр? 1,6 километра, он вывозит сахарный тростник или развозит завтраки ребятам из неполной средней школы. Когда Министерству сахара сказали: посмотрим, сколько у вас лишних грузовиков, чтобы помочь Министерству пищевой промышленности развозить завтраки в неполные средние школы, где уже 400 000 детей, бесплатно, им нужно давать йогурт, хлеб, то, что им полагается?! Конечно, из лишних им выделили те, что работают на бензине, что тратят больше всего.

            Если вы поменяете этот ЗИЛ, проходящий 1,6 километра на один литр, на грузовик, имеющий, в первую очередь, соответствующие размеры, иногда он заменяет двухтонные грузовички, а сам он на пять, иногда даже грузовичок на 1,2 тонны. Это мы затронули в разговоре с одним предприятием электропромышленности, они поставили вопрос о своих грузовиках для ремонта линий электропередач и сказали: «Мы должны поменять 400 советских машин с большим расходом бензина, мы расходуем столько-то  и столько-то». Посмотрим, изучим одну машину за другой, сколько они расходуют, чем их можно заменить. Пришлось много поспорить, не думайте, что руководители наших предприятий отличаются дисциплиной. И все не могут быть счастливы, предупреждаю вас и предупреждаю их тоже, потому что это будет тяжелая борьба. До сегодняшнего дня никто не протестовал, но было, если я не ошибаюсь, около 3 000 предприятий, которые распоряжались конвертируемой валютой и довольно щедро определяли, на что им потратить конвертируемую валюту, получаемую от их доходов, куплю это или то, или покрашу, или куплю машину получше, а не старую развалюху, которая у нас есть. Мы поняли, что в условиях этой страны с этим надо было что-то делать, провели заседание с главными предприятиями, и это положение начало меняться.

            Если вы находитесь на войне и у вас много патронов, то неважно, стреляют ружья больше или меньше; если у вас мало патронов - то, что всегда происходило с нами на войне, - мы должны были знать, какие патроны подходят к каждому ружью, и даже марки патронов, пусть они были и одинакового калибра, потому что одни стреляли лучше из определенных ружей, другие застревали, и порой, в целях экономии, мы должны были запрещать стрельбу, стреляйте, только если враг собирается занять траншею. Нет, например, ничего страшнее, чем стреляющий автомат. Такое было у нас положение.

            Банки, у нас имеются прекрасные банковские учреждения. Сегодня выделяются ресурсы на все расходы страны, ими управляют банки, они выдают их в соответствии с установленной программой, и ни один директор банка не пойдет обедать с представителем крупного предприятия, и никогда его не приглашают в ресторан, не приглашают его в Европу, чтобы поселить в хозяйском доме или в фешенебельном отеле, потому что, в конце концов, некоторые наши сотрудники покупали на миллионы, и покупали на миллионы на стороне, а искусство коррупции, которым обычно обладают многие капиталисты, они пронырливее, чем змея, и порой хуже, чем мыши, они анестезируют по мере того, как кусают, и способны ночью отхватить у человека кусок мяса, так и Революцию усыпляли, отрывая у нее куски мяса. Немало у кого коррупция была налицо, многие знали об этом или подозревали, потому что видели их уровень жизни, порой из-за мелочей, кто-то поменял машину, покрасил ее, поставил то-то или сделал красивые полосочки, потому что стал тщеславным; двадцать раз мы слышали об этом то тут, то там, и надо принимать меры и тут, и там, но это так просто не решалось.

            Так что пускали на сторону ресурсы на автозаправочных станциях. Здесь имеются определенные полномочия для отпуска горючего, потому что этот гражданин, который может быть моим большим другом, использует свою машину с большой пользой, и поэтому я даю ему определенное количество горючего. Это одна из тысячи форм, существуют десятки форм растраты средств или использования их не по назначению, а если установленные меры контроля не выполняются или если мы не обнаружили настоящего способа покончить с этим, это будет продолжаться и повторяться.

            Так вот, в этой стране можно экономить больше даже чем электроэнергии, в других, потому что в этой стране имеется 2 400 000 устарелых холодильников в семьях, которые расходуют в четыре-пять раз больше электроэнергии в час, и этот расход идет 24 часа.

            Чтобы не забыли, вот маленький факт. В Пинар-дель-Рио имеется 143 000 холодильников, из них 136 000 марок «ИМПУД», «Минск» и других старых советских марок, «Фрихидайре» и других капиталистических марок, которые, по моим подсчетам, расходуют около 20% - я привожу другую цифру, для вас я приведу еще более низкую, - электроэнергии, вырабатываемой электростанциями для Пинар-дель-Рио в часы пик.

            До этого я говорил вам о ЗИЛе, таких имеется тысячи, много тысяч. Есть еще худшие вещи, многие организации держат свои грузовики, поставленные на колодки, не списывают их, а органы центрального управления, с другой стороны, привыкли в какой-то мере вступать в сделки с министерствами. Органы центрального государственного управления не должны вести переговоры ни с каким министром, оно должно отдавать приказы министрам: «Сколько у тебя грузовиков?» «У меня их столько-то и столько-то». Глубоко анализировать проблемы и принимать решения.

Раньше сахарная промышленность производила 8 миллионов тонн, а сегодня еле производит одну с половиной, потому что пришлось радикально прекратить вспашку земель и  посев, так как топливо уже стоило 40 долларов за баррель, и это было разорением для страны, особенно когда это добавлялось ко все более частым циклонам или более продолжительным засухам, и потому что поле сахарного тростника могло существовать едва ли четыре или пять лет, раньше было 15 или больше, и это когда цена на мировом рынке составляла семь центов, помню даже день, когда я в конце марта задал вопрос о цене сахара и другой о производстве предприятию, продававшему сахар, и они даже не знали, сколько сахара производят по месяцам, и когда я спросил цену тонны сахара в валюте, никто не знал, это узнали только где-то через полтора месяца.

Мы просто должны были закрыть заводы или провалиться в котловину Бартлетта. В стране было много экономистов, много, много, и я не собираюсь их критиковать, но с той же откровенностью, с какой я говорю об ошибках Революции, я могу их спросить, почему мы не обнаружили, что сохранение этого производства, когда уже давно распался СССР, горючее стоило 40 долларов за баррель и цена на сахар была ниже некуда, почему эту промышленность не рационализировали, и почему надо было засеять 20 000 кабальерий в тот год, скажем, что 270 000 гектаров, для чего надо было поднимать землю тракторами и тяжелыми плугами, сажать сахарный тростник, который затем надо было прочищать машинами, удобрять дорогостоящими гербицидами, и так далее, и тому подобное. Ни один экономист из тех, что есть в стране, похоже, не заметил этого, и нужно было просто дать инструкцию, почти приказ, прекратить эту вспашку. Это все равно, как если бы вам сказали: «Страна захвачена», вы не можете сказать: «Подождите, я проведу тридцать собраний с сотнями людей». Это все равно как мы на Плая-Хирон сказали бы: «Проведем собрание и три дня будем обсуждать, какие меры предпримем против захватчиков». Я уверяю вас, что Революция на протяжении всей своей истории была настоящей войной, и враг постоянно подстерегал, враг, готовый нанести удар и наносить столько ударов, сколько мы ему позволим.

Действительно я позвонил министру и сказал: «Посмотри, пожалуйста, сколько у тебя гектаров вспахано?», Он отвечает: «Восемьдесят тысяч». Я говорю: «Не вспахивай больше ни одного гектара». Это не было моей ролью, но у меня не оставалось другого выхода, вы не можете допустить, чтоб страну погубили, а в апреле в стране было вспахано 20 000 кабальерий земли.

Мы делали такие вещи, которые могли бы заставить говорить камни. Вы ничем не виноваты, но что с нами происходило? Почему мы этого не видели? Что мы делали плохого? Что должны были исправить? Давно распался СССР, мы внезапно остались без топлива, без сырья, без продуктов питания, без продуктов личной гигиены, без ничего. Может быть, и нужно было, чтобы произошло то, что произошло, может быть, и нужно было, чтобы мы вынесли то, что вынесли, готовые сто раз отдать жизнь, прежде чем отдать родину или Революцию, Революцию, в которую верили.

Может быть, это было нужно, потому что мы совершили много ошибок, и это ошибки, которые мы пытаемся исправить, лучше сказать, исправляем.

Одним из самых больших исправлений, сделанных партией и правительством, было положить конец привилегии 3 000 граждан распоряжаться валютой страны, если они создавали долги – а они могли задолжать такую-то и такую-то сумму, - никто не гарантировал, могли они заплатить их или нет, когда приходило время платить, потому что это могли быть ненужными, или бессмысленными, или субъективными инвестициями, государство должно было платить, а если государство не платило, это значительно подрывало доверие к нему.         

Сегодня это не так, я хочу сказать вам, что страна платит до последнего цента, ни на секунду не опаздывая, и доверие к ней растет, растет и растет. Деньги уже не выбрасываются; выбрасываются, но не на колоссальные глупости, какой была эта сахарная промышленность.

Я бы еще больше привлек ваше внимание, если бы рассказал, что по данным инвентаризации это министерство имеет на 2 000-3 000 грузовиков больше, чем когда производило 8 миллионов тонн сахара. Это тяжело, но я это говорю, говорю, и неизвестно, сколько раз должен буду это сказать и критиковать публично, потому что я не боюсь взять на себя ответственность, которую должен взять, мы не можем быть трусливыми. Пусть меня атакуют, пусть критикуют, я знаю, как обстоят дела, знаю очень хорошо. Многих, наверное, это немного задело: королей, царей, императоров.

Все такие? Нет. Все наши министры такие? Нет. Некоторые наши министры работали неважно и достаточно неважно. Иногда мы допускали слабинку по отношению к должностным лицам, занимающим важные посты, но у меня есть старая, давняя привычка: я работаю с теми товарищами, которые совершили ошибки, я делал это много раз на протяжении своей жизни, пока я вижу их способности: часто бывают способности, но нет правильной ориентации, или часто они ослеплены, несмотря на все механизмы и учреждения, которые есть в стране, чтобы защищаться, чтобы бороться, чтобы честно сражаться, не злоупотребляя властью. Вдумайтесь хорошенько: не злоупотребляя властью, ничто и никогда не оправдало бы того, если бы кто-то из нас попытался злоупотребить властью. Да, мы должны осмеливаться, мы должны иметь мужество говорить правду, и не всю, потому что вы не обязаны говорить всю сразу, у политической борьбы своя тактика, соответствующая информация, она тоже идет своим путем. Я не говорю вам все, я говорю вам то, что необходимо. Неважно, что скажут бандиты и информационные сообщения, которые поступят завтра или послезавтра, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Здесь есть некоторые сообщения, где говорится разное: что Кастро начал наступление, что Кастро задействовал социальных работников, что мы отказываемся от прогрессивных достижений, которых добились. Прогрессивное достижение – это когда продают фунт риса за четыре песо, тем самым грабя гражданина. Какой пенсионер может это купить? Пенсионер, с одной стороны, получает  80 песо и пять фунтов риса по карточке. В Гаване нет, она была привилегированной, здесь получали шесть фунтов риса. В Гаване давали один фунт дополнительно, в Сантьяго тоже один, остальные провинции получали пять фунтов. Нужно взвешивать их унцию за унцией, 100 граммов, как он растет, что происходит с карточкой, у кого есть сахар, и он меняет его на рис, и у кого избыток того или другого.

Сегодня во всей стране дают дополнительно два фунта риса. Хочу увидеть то время, когда его будет достаточно. Оно уже не так далеко, далеко, далеко, если только не будут кормить им цыплят. Но это уже другой разговор. Мы приближаемся к моменту, когда риса будет достаточно. Мы также создаем условия, чтобы исчезла карточка. Мы создаем условия, чтобы то, что было необходимо в одних обстоятельствах, а сейчас мешает, изменилось. И если вы хотите купить больше риса, покупайте больше риса и меньше сахара, или больше того или другого, и не только тот - черную фасоль, а этот - цветную. Нет, чтобы купить, если вы хотите, цветную, черную, горох, чечевицу, бобы, белую фасоль, и уметь их приготовить. Предупреждаю вас, вы должны будете уделять большое внимание кухне, наверняка, и в скором времени.

Так некоторые тоже говорили о какао: «Я поверю, когда увижу». Так же было и со скороваркой, а сейчас имеются миллионы верующих. Другие говорили о какао: «Какое оно?», «Сколько стоит?», «Восемь песо». «Для нормированного продукта это дорого!» Мораль: все нормированное должно быть даровое, как электричество. «Для нормированного, сколько оно стоит?» «А! восемь песо». Сколько в долларах, по курсу, после ревальвации? Тридцать два цента. А сколько в нем? А! 200 граммов, на каждые 11 граммов семь составляет цельное сухое молоко, оно имеется, неверующие пусть выясняют, пусть несут в лабораторию и исследуют, четыре грамма какао, очень сильного, сколь сильного, столь и полезного, и возможно сегодня Куба – это уже страна, где потребляется больше всего в мире какао на душу населения, ребенок потребляет свое, но и папино тоже, так же, как папа потребляет кофе ребенка. Потому что ребенок родился и уже записан, значит ему нужно давать пакетик кофе, настоящего кофе ценой по пять песо. «Для нормированного продукта это дорого!» Самое большее, что можно сказать, - что оно не такое даровое.

Путь для достижения того, о чем я говорил: чтобы работник получал больше, и чтобы все, кто работает, получали больше, и чтобы все пенсионеры получали больше, это не тот; мы говорим о больших доходах и большем количестве продуктов.

 Есть два, неплохих, и некоторые открывают для себя какао. Я знаю, что врачи в горах Кашмира каждый вечер пьют какао, этот пакетик, который для нормированного продукта стоит дорого, и в него можно добавить молоко. Ребенку, если хотите, можно добавить больше, добавить воду, добавить молоко, и там есть белок.

Заверяю вас, что мы замеряем весь белок, имеющийся в каждом из этих зерен фасоли и в каждом яйце. Большая часть страны получает по пять яиц на человека, в Гаване по восемь. Сегодня больше 100 муниципий получают 10, и каждое из новых стоит дороже. Да, их складывают:  5 на 9 равно 45. Это 4,50 плюс 5 по 15 сентаво, 75, это значит, что на 5,25 песо можно купить 10 яиц, а тот, кто получил меньше из всех получающих социальную помощь, получил 50 песо, тот, кто всего получил меньше, может купить пять новых яиц на 4,50. Правильно.

А, но потом привезли какао, и на него нужно 8 песо, или кофе - 5 песо, плюс 8 - это уже 13, плюс 5,25 - это 18,25.

Так, но есть еще два дополнительных фунта риса, и они стоят по 90 сентаво каждый, скажем, немного меньше четырех центов доллара. Да, это новое, страна должна расходовать 40 миллионов долларов на эти дополнительные два фута риса, и она потратила их, не задумываясь. И тот, кому добавили 50 песо, ну, у него остается уже немного меньше, но ты думаешь, сколько ты сразу добавишь пенсионеру, чтобы он мог купить это и другие вещи, и что деньги гарантированы до их распределения. Дело не в том, чтобы напечатать купюры и распределить без обеспечения в виде товаров или услуг, потому что тогда эти славные посредники будут брать по пять песо за рис и другое вместо трех. Не забывайте, что у них патент на корсарство, они могут брать, сколько хотят. Если захочется, скажут: «Платите мне за фунт фасоли восемь песо».

Хочу сказать вам, что все те в стране, - их было пять миллионов, - кто получал 10 унций, уже получают 20, а все те, кто получал 20, сейчас получают 30, и также те, кто получал 10, а затем 20, сейчас получат 30, в три раза больше фасоли или зернобобовых, как вы их называете, не включая сюда риса и кукурузы. Пять миллионов - в три раза больше, а остальные - больше на 50%.

Это тоже стоило несколько десятков миллионов долларов. Я не хотел спрашивать вас, откуда они берутся или могут взяться, потому что это обсуждают великие теоретики: «Этого повышения зарплаты мало». А! конечно, идеально было бы повысить втрое. А откуда?

Милый господин, вы можете мне сказать, откуда это берется, на кого надо напасть, или мы будем водить вас за нос, давая много больше этого, чтобы обмануть?         

 Есть некоторые вопросики, которые следует задать глупцам, потому что не все, кто высказывает мнение, глупцы, но есть много глупостей из-за незнания: это дорого, это дорого, все дорого.

            Жилье мы, в конце концов, подарили, некоторые покупали, они были собственниками, платили 50 песо в месяц, 80 песо, переводя в доллары, если их присылали из Майами, получалось примерно три доллара; некоторые продавали жилье, 15 000, 20 000 долларов, по прошествии лет выходило, что за него заплатили меньше 500.

            Может ли страна решить свою жилищную проблему, даря жилье? И кто получал его, пролетарий, простой человек? Было много простых людей, которые получили жилье даром и потом продали нуворишу. Сколько мог заплатить нувориш за дом? Это социализм?

            В определенный момент это могло быть вынужденным, также могло быть ошибкой, ведь страна потерпела ошеломляющий удар, когда совершенно внезапно рухнула великая держава, мы остались одни, одни-одинешеньки, и потеряли все рынки для сахара, и перестали получать продукты питания, топливо, даже дерево, чтобы по-христиански похоронить своих мертвецов. И все думали: «Это рухнет», и большие идиоты продолжают думать, что это рухнет, и если не сейчас, то потом.  И чем больше они строят иллюзий и чем больше думают, тем больше должны думать мы, и тем больше должны делать выводы, чтобы никогда не потерпел поражение этот славный народ, который так верил в нас всех (Аплодисменты)

            Чтобы никогда не было здесь СССР и распавшихся, рассыпавшихся социалистических лагерей! Чтобы империя не являлась сюда устраивать секретные тюрьмы, чтобы пытать прогрессивных мужчин и женщин остального континента, который сегодня поднимается, решившись завоевать вторую и окончательную независимость!

Пусть лучше не останется ни тени памяти ни о ком из нас и ни о ком из наших потомков, чем нам придется снова жить такой отвратительной и жалкой жизнью.

Я говорил, что мы становились все больше революционерами, и недаром, потому что мы все лучше узнаем империю, все лучше узнаем, на что она способна, и раньше мы даже скептически относились к некоторым вещам, они казались нам невозможными.

Они обманули мир. Когда возникли средства массовой информации, они завладели умами и правили не только путем лжи, но и путем условных рефлексов. Ложь и условный рефлекс - не одно и то же: ложь влияет на знания; условный рефлекс влияет на способность думать. И не одно и то же быть дезинформированным и потерять способность думать, потому что у тебя уже создали рефлекс: «Это плохо, это плохо; социализм – это плохо, социализм – это плохо», и все невежды, и все бедняки, и все эксплуатируемые стали говорить: «Социализм – это плохо». «Коммунизм – это плохо», и все бедняки, все эксплуатируемые и все неграмотные стали повторять: «Коммунизм – это плохо».

«Куба плохая, Куба плохая» - сказала империя, сказала в Женеве, сказала в двадцати местах, и приезжают все эксплуатируемые этого мира, все неграмотные и все, кто не получает ни медицинской помощи, ни образования, не имеет гарантированной работы, не имеет ничего гарантированного, говоря: «Кубинская революция плохая, Кубинская революция плохая». «Слушайте, Кубинская революция сделала то-то и то-то». «Слушайте, здесь нет ни одного неграмотного». «Слушайте, детская смертность здесь такая-то». «Слушайте, здесь все умеют читать и писать». «Слушайте, не может быть свободы, если нет культуры». «Слушайте, не может быть выбора».

О чем они говорят? Что делает неграмотный? Как он может знать, хороший или плохой Международный валютный фонд, и что процентные ставки выше, и что мир непрерывно подчиняют и грабят тысячей способов этой системы? Он этого не знает.

Они не учат массы читать и писать, они тратят ежегодно миллион на рекламу; но они его не то что тратят, они тратят на то, чтобы создавать условные рефлексы, потому что тот купил «Пальмолив», другой «Колгейт», третий мыло «Кандадо» - просто потому, что это сказали ему сто раз, создали ассоциацию с красивым изображением и посеяли, врезали в мозг. Они, кто столько говорит о промывании мозгов, вырезают его, придают ему форму, лишают человека способности думать, и если бы они еще лишали способности думать кого-то, кто оканчивает университет и может прочесть книгу, это было бы менее серьезно.

Что может прочесть неграмотный? Как он может узнать, что его облапошивают? Как может узнать, что самая большая ложь в мире - говорить, что это демократия, прогнившая система, которая царит там и в большей части, чтобы не сказать почти во всех странах, скопировавших эту систему? Они причиняют ужасный вред. И каждый постепенно начинает понимать это, день за днем, день за днем; день за днем больше презрения, больше отвращения, больше ненависти, больше осуждения, больше желания бороться. Вот то, в силу чего каждый по прошествии времени может стать во много раз большим революционером, чем был, когда не знал многое из этого и знал только элементы несправедливости и неравенства.

В момент, когда я говорю вам это, я не теоретизирую, хотя надо теоретизировать; мы действуем, мы идем к полному изменению нашего общества. Надо изменить его снова, потому что у нас были очень тяжелые времена, создалось это неравенство, несправедливость, и мы изменим это, не совершая ни малейшего насилия, не отнимая ни у кого ни песо. Нет, мы ни у кого не отнимем ни песо, но для нас вера, которую питает население к банку, стоит больше чем что бы то ни было. И потому что Революция создает богатства, потому что Революция создаст большие богатства, которые получатся не из сахарного тростника, ни из чего-либо другого, они получатся главным образом из этого капитала, также и из опыта, потому что очень важно знать, что надо делать.

Если рассказать вам обо всех автозаправочных станциях столицы, вы поразитесь; их вдвое больше, чем должно быть, это хаос. Каждому министерству захотелось устроить, они устроили каждый свой и раздают там и сям. В органах народной власти бедствие стало всеобщим, хаос, и, кроме того, все самые старые грузовики, которые тратят больше всего бензина и так далее, дали органам народной власти. Когда казалось, что использование грузовиков рационализируется, страну закладывали на все времена.

Можно ли было вести себя одинаково, когда топливо стоило два доллара и когда оно стоило 10 или 20, или 40, или 60? Одно из самого худшего, что с нами произошло, было именно это: верить стратегам электросистем. Задаешь один вопрос, еще и еще, и действительно обнаруживаешь, что главная проблема в том, что применялась концепция, соответствовавшая эпохе, когда топливо стоило два доллара, и также политика с сахарным тростником соответствовала эпохе, когда топливо стоило два доллара.

Сегодня цена на нефть не подчиняется никакому закону спроса и предложения; эта цена подчиняется другим факторам, нехватке, колоссальной расточительности богатых стран, это цена, не имеющая отношения к какому-либо экономическому закону. Это ее нехватка перед лицом растущего и чрезвычайного спроса.

Прямо сегодня утром я узнал: на будущий год спрос составит еще на 2 миллиона баррелей в день больше, в будущем году потребуется более восьмидесяти четырех миллионов баррелей в день, и Соединенные Штаты, главная территория империи, тратят ежедневно 8,6 миллиона баррелей топлива. Это один из главных пунктов.

Мы приглашаем весь народ сотрудничать в большой битве, это битва не только за топливо, за электричество, это битва против всяческого воровства, любого типа, в любом месте.  Повторяю: против всяческого воровства, любого типа, в любом месте.

Сколько стоит общая электроэнергия, потребляемая страной, при этих ценах на нефть? Около 3 миллиардов долларов.

Конечно, экономия будет не единственным источником повышения доходов, будет не единственным, их будет несколько, я назову кое-какие и очень важные. Я почти что уверен – и конечный результат может быть немного выше или ниже, мне не нравится произносить последнее слово, я всегда придерживаюсь наиболее  низких цифр, - что страна, в свете всех данных, которые сегодня нам известны. сможет сэкономить за короткий срок две трети потребляемой ею энергии, если сложить всю: электричество, бензин, дизельное топливо, мазут и другие; притом что сегодняшняя цена может немного спуститься, а потом значительно повыситься. Это составило бы более полутора миллиардов долларов. Вы можете спросить: а что сегодня делает страна с этими полутора миллионами долларов? Я вам отвечу: одна часть раскрадывается, другая часть растрачивается впустую, а остальное выбрасывается.

Поскольку мы сейчас находимся в разгар процесса, в разгар наступления, в разгар деятельности, не могу привести все данные; но я думаю, что труд этих молодых социальных работников должен дать стране за 10 лет, быть может, 20 миллиардов долларов путем экономии энергии. Вы слышали? Вы знаете, что такое миллион, правда? - и 100 миллионов, и миллиард в конвертируемой валюте.

Карлитос, ты дал мне листок:

«Затраты на образование, общие: 4,117 миллиарда песо; затраты на высшее образование: 886 миллионов.

Информация, предоставленная Министерством экономики и планирования, согласованная с Министерством финансов и цен, 17 ноября 2005 года.»

Хорошо, 886 миллионов. 700 миллионов составят примерно 35,4 миллиона долларов. И я повторяю: стоимость малой части того топлива, которое раскрадывается или используется не по назначению, менее 20%. Вот то, что, согласно этим данным, стоят университеты.

Если я говорю о миллиарде долларов экономии, я говорю о 25 миллиардах песо. Все зарплаты, выплачиваемые в стране, по международному валютному курсу, который в отношении Кубы крайне произвольный, составляют около 14 миллиардов песо, которые в нашей стране действительно стоят, имеют очень высокую реальную покупательную способность. Кроме того, он был ревальвирован и может быть ревальвирован снова.

Каждое произносимое слово надо обдумать. Я не импровизирую, я много размышлял над всеми этими данными, и они у меня в голове, и я прикидываю так и сяк: это скажу, это нет, потому что имеется враг, пытающийся все провалить, все запутать, как те, что говорят, будто мы посягаем на священную свободу торговли. И не говорят других вещей, вот одна из них: «Чего они добьются каким-то долларом, который присылает сюда кто-то из тех, кто, возможно. стал специалистом?» Он не заплатил ни одного сентаво, вы это знаете. Отсюда после победы Революции уезжали в Соединенные Штаты не неграмотные.

Отсюда каждый год ехали те, кто окончил шестой, седьмой класс, кто знал, кто был из тех слоев, что учились в университете, первые, кто уехал, были из самых богатых слоев, и на протяжении более 40 лет империя украла десятки тысяч специалистов с высшим образованием и сотни тысяч квалифицированных работников, которым пытается любой ценой помешать посылать семейные переводы на Кубу.

Как горек был тот день, когда были созданы валютные магазины, чтобы собрать немножечко тех денег, которые посылались и тратились в этих магазинах, где цены были высокими, чтобы собрать часть этих денег и распределить их между остальными, кто не получал ничего, когда страна находилась в очень трудных условиях.

Так вот, что делают сейчас с долларом? Посылают его сюда… Не знаю, присылают ли тебе какие-то доллары (Обращается к кому-то). У меня есть родственники, которым присылают. Я не имею к этому никакого отношения.

Однажды мы спросили, и есть провинции, где 30% или 40% что-то получают, немножко; но так выгодно посылать доллар, так выгодно, что они могли бы прекрасно разорить нас, посылая доллары, в силу огромной покупательной способности, которую они имели в стране, живущей в блокаде, с высоко субсидированными нормированными продуктами и бесплатными или чрезвычайно дешевыми услугами.

Пример, говоря об электричестве. Вы знаете, сколько стоит сегодня стране в конвертируемой валюте произвести один киловатт, при этой системе, в которой столько проблем, с электростанциями «Гитерас», «Фельтон» и другими, причиняющими перебои в подаче электроэнергии и много других трудностей? Вы знаете, сколько стоит стране в конвертируемой валюте? Около 15 центов один киловатт, но если ты – этот товарищ, несомненно такой умный, который так хорошо говорил, - получил бы, например, один доллар, что ты сможешь на него сделать? Ты уже признал, что электроэнергия очень дешева, прямо даровая; если мы дарим ее пенсионеру, работнику, она даровая, но мы ее дарим; но если мы также дарим ее толстосуму, тому, что содрал 1 000 песо за путь отсюда до Гуантанамо или две месячных зарплаты врача, чтобы отвезти его из Гаваны в Лас-Тунас на ворованном горючем, подкупив заправщика.

Я ничего против никого не имею, но я также ничего не имею против правды. Я не связан ни с какой ложью, если кто-то рассердится, мне очень жаль, но предупреждаю заранее, что он проиграет, и это не будет ни актом несправедливости, ни злоупотреблением властью. Мы дарим электроэнергию тому, кто продал фунт фасоли за восемь песо. И пожалуйста, продолжайте ее продавать, не делайте теперь подлости перестать ее продавать и взваливать вину на меня. Продавайте, мы это не запретим, но я хочу знать, что вы сделаете, когда фасоли будет больше. Сейчас я не знаю, снизят они цену или нет, но половине населения норма была утроена, а другой половине увеличена на 50%. Думаю, что на сколько-то им придется снизить. Может быть, в какой-то момент, из каких-то денег, за счет электроэнергии, которая начнет экономиться, мы выделим еще 10 унций, и наступит момент, когда будет гарантирована честность всех, кто распределяет, и не будет теряться ни зернышка фасоли, и ту, которая не покупается, будут возвращать, поскольку уже не будет ни способа ее украсть, ни причины, чтобы ее красть, ни условий, чтобы красть, тогда спекулянт в конце концов не будет ничего продавать, или ему придется съедать все самому.

Крестьянин-производитель потребляет свое и продает излишек. Спекулянт крадет и не производит ничего. Одно сообщеньице агентства Рейтер изобразило дело так, будто правительство наносит удар по «прогрессивным достижениям» времен, наступивших с особым периодом. Прогрессивное – все то, о чем я говорю.

Они не говорят, что бандит или тот, кто бы он ни был, может, это не бандит, тот счастливец посылает тебе доллар, и ты тратишь очень мало на электроэнергию, потребляешь меньше 100, ты потратил 9 кубинских песо за 100 киловатт электроэнергии, правда? Раздели 24 на 9 (производит подсчет).

У тебя 2 400 сентаво, и ты за 100 киловатт заплатил 900 сентаво, это даже не половина одного доллара, у тебя осталось 1 500 сентаво, но ты истратил всего 100; ты очень экономен, ты тушишь свет, тушишь другое, у тебя нет лампочек накаливания, у тебя везде люминесцентные лампы, твой холодильник тратит менее 40 ватт в час, у тебя нет старого холодильника «Фрихидайре», доставшегося в наследство от бабушки, ты просто золото (Смех).

Хорошо, быть может, ты тратишь 150 киловатт, это будет стоить тебе уже чуточку дороже, потому что другие 50 стоят по 20 сентаво вместо 9, это 10 песо; тогда ты, оплатив эти 50 чуточку дороже, истратил 19 песо. Но послушай хорошенько, ты еще не истратил доллара, ты живешь не во Флориде, ты живешь на Кубе. Тот во Флориде жадюга, бесстыдник, он платит там за электричество 15 центов, но прислал тебе один доллар, чтобы, по крайней мере, ты заплатил из доллара за 150 киловатт; но в конце концов ты, несмотря на это, живешь умеренно, у тебя там много всяких приборов, кроме старых, может, у тебя есть кондиционер и другие вещи, и ты тратишь 300 киловатт. Подсчитываешь и говоришь: первые 100  равны 9 песо; вторые 200 – будет 40 песо, складываю и получаю 49 песо. Ты тратишь в целом 1,9 доллара за 300 киловатт электроэнергии; то есть по цене 0,63 цента за кубинский киловатт электроэнергии. Как сказочно замечательно!

Сколько тратит кубинский народ по вине этого доллара, присланного тебе оттуда? Потому что это не доллар, который ты заработал, или песо, работая, или тот посредник заработал, продавая фунт фасоли по восемь песо; тебе присылают его оттуда, кто-то, кто был здоров, все, чему он выучился, было бесплатным с самого рождения, он не болен, самые здоровые граждане приезжают в Соединенные Штаты, у них есть закон по урегулированию статуса кубинских эмигрантов, и кроме того, им запрещено посылать семейные переводы.

Хорошо, за меньше, чем два доллара, страна, напротив, затратила 44 доллара, чтобы субсидировать этот доллар, присланный из Соединенных Штатов. Это благородная страна, она субсидирует эти доллары, которые там, вместо того, чтобы благородно помочь тебе, тебе скажут: «Смотри, я пошлю тебе два доллара на электричество, но не трать столько электричества, пожалуйста, экономь, гаси свет. Смотри, я пошлю тебе, кроме того, холодильник, или дам тебе денег, чтобы ты купил его в «шоппинге». Потом щедрый отправитель долларов продолжает: «Не беспокойся, я пошлю тебе все, что нужно, я хороший, я благородный,  я отправляюсь на небо, я гарантирую тебе 300 киловатт, которые ты тратишь этому идиотскому социалистическому государству, которое говорит, что оно революционное и что до самой смерти будет бороться, защищая Революцию». Может быть гражданин, который знает, что мы хорошие, но может думать со всем основанием, что мы дураки, и он отчасти даже прав, так что осторожно!

Теперь, чтобы собрать 45 долларов, я должен собрать 4 500 центов. Я должен собрать их у вас. Сколько сюда помещается? (Ему говорят, что 405.) Четыреста пять? Так вот, прежде чем уйти, смотрите, пожалуйста, оставьте все 11 центов, это платите вы, это деньги, которыми платит государство, ваши, то есть кубинского народа. Оставьте все по 11 центов, чтобы субсидировать его расход электричества за месяц. Не забудьте! Мы поставим здесь кого-нибудь, чтобы следил за вами и, кроме того, обыскивал (Смех). Правда или неправда?

Но если ему дают норму риса, и этот рис, первые пять фунтов, сколько ему стоили? Так вот, на один доллар – сколько может ему стоить, сколько он может купить на один доллар, даже с вычетом, даже с ревальвацией песо, которую мы провели? Он покупает 100 фунтов риса, не за один день, как думают некоторые глупцы, что я припас его на этот месяц, на следующий и на остальные месяцы.

Конечно, ты не истратил ни цента из того, что тебе прислали, на лекарства, лекарства субсидированы, если ты купил их в аптеке, те, которые не украли и не продали на улице, ты затратил 10% того, что они стоят в валюте. Если ты пошел в больницу, и, быть может, тебе сделали операцию даже на сердце, прооперировали щиколотку, твоя операция может стоить 1 000, 2 000, 10 000, там, в Соединенных Штатах, если у тебя случился инфаркт и тебе ставят клапан, может, то, что стоило нашему сотруднику из Отдела интересов, 80 000 долларов. Тебя никогда не отказались принять, может, в больнице обошлись с тобой грубо, но ты приходил когда-нибудь в больницу, где тебя отказались бы принять? Конечно, наша система не имела той организации, которую начинает иметь теперь и будет иметь, и аппаратуры, которую начинает иметь и в подавляющем большинстве случаев уже имеет, высокого качества и стандартизованную, поэтому можно проводить ее техническое обслуживание, или компьютеризированный томограф со многими срезами, с 64 срезами, лучшие в мире, они уже начинают поступать, они уже куплены, они уже оплачены. Видите, и чем? Сэкономленными средствами и доходами страны, которые начинают расти. Это тебе ничего не стоит.

Ты учишься с подготовительного класса до тех пор, пока не получаешь почетное звание доктора сельскохозяйственных наук, физических наук, медицинских наук, и это не стоило тебе ни сентаво. Ты получаешь квартиру, если тебе повезет, хотя самое вероятное, что в этом тебе совсем не повезет, - хорошо, может, к счастью, ее получил твой отец, потому что работал в микробригаде, - но ты не платишь за жилье, ты не платишь налогов. Быть может, ты немного поизворотливее и говоришь: «Я сдам ее приезжим, и за конвертируемую валюту. Хорошо, с меня берут по 30 центов налога с полученного доллара, хорошо, мне подарили эту квартиру, она стоила мне 500 долларов, я беру 800 в месяц, отдаю 240 государству, еще несколько долларов  туда-сюда, и зарабатываю 500 долларов; 5 на два – 10, 12 500 песо. Ты можешь идти на рынок, в силу этих священных прав свободы торговли, и платить три песо за фунт риса, ты можешь идти к заправщику и сказать ему: «Смотри, у меня есть старая машина, потому что я купил ее у того-то и того-то, я заплатил за нее в валюте или в конвертируемых песо, и у меня есть человек, который гарантирует мне бензин, я поеду за 300 километров, у меня три девушки», и эта развалина имеет свою привлекательность при проблемах, существующих с транспортом. Кого я не пленю, имея старую машину? (Смех.)

Если хотите, дорогие студенты, могу добавить, что те, кто тратит 300 киловатт, потребляют 40% бытовой электроэнергии, вырабатываемой в стране; 40% этой электроэнергии может значить – по меньшей мере и скромно – примерно 400 миллионов долларов, которые великодушное и щедрое государство вручает всем тем, кто тратит больше всех. А кто тратит больше всех? Посетите нувориша и узнайте, сколько у него электроприборов.

Помню, когда анализируя этот вопрос расхода электроэнергии и цены, мы обнаружили, что один частный ресторан расходовал 11 000 киловатт и это идиотское государство субсидировало хозяина, к которому буржуа так нравилось водить приезжих, чтобы они посмотрели, каковы на вкус лангусты и креветки, какое чудо это частное предприятие, и все это ворованное кем-то, кто привез это из Батабано – четыре или пять коробок. Нет, конечно же, это тоталитарное, несправедливое государство – враг прогресса, потому что оно враг  грабежа. Так вот, государство субсидировало этот частный ресторан суммой в более чем 1 000 долларов ежемесячно, и это я узнал, потому что спросил, сколько он расходует, сколько это стоит, и он платил за электричество по той цене, за 11 000 киловатт; кажется, перейдя за цифру 300, он платил по 30 сентаво  за киловатт. Ты не знаешь? Нет, никто из вас ничего не знает (Ему что-то говорят.) Нет, не выдумывай, я много спрашивал об этом, и меня часто дезинформировали. Это 30 сентаво, 11 000 киловатт, он платил 3 000 песо. Смотрите, сколько он платил, обогащал государство, потому что платил 3 000  кубинских песо, примерно 120 долларов, но государству он стоил, тогда я подсчитал из расчета 10 центов за киловатт, сегодня 11 000, для государства он обходится в 15 центов, это вынуждает провести здесь дополнительную складчину, не знаю, как обстоит у вас дело со средствами, но этот частный ресторан надо субсидировать, и поскольку каждый месяц это 1 250 долларов, а вас 400, то когда будете выходить, оставьте не только 20 центов, пожалуйста, оставьте более или менее три доллара, чтобы заплатить за месяц, так что подсчитайте хорошенько, ведь кто-то должен субсидировать этот ресторан. Это свобода торговли, это прогресс, это развитие, это достижения.

Мы покажем вам, что такое прогресс, что такое развитие, что такое справедливость, что такое положить конец воровству. И я предупреждаю вас: при самой решительной поддержке народа. Мы знаем, что делаем, это заключается в математике, в цифрах. Мы знаем, сколько стоит каждое из того, что мы сэкономим. Не хочу говорить о том, что мы покупаем сейчас, не хочу говорить про многое другое, про миллиарды, независимо от того, что прекратятся перебои с подачей электроэнергии, поверьте мне, что они прекратятся, можете быть уверены.

У нас в стране уже есть около двух с половиной миллионов электрических скороварок, которые можно регулировать, не только рисоварок; они здесь, но у нас будут также такие приборчики, которые экономят более 80% энергии, расходуемой вами, чтобы вскипятить литр воды.

Я уверен, что могу задать вопрос, и вы на него ответите. Поднимите руку все те, кто в августе не использует для купания теплую воду. Да, но со всей честностью. Внимательно, не спутайтесь.

(Одна девушка поднимает руку.)

Так ты никогда не использовала теплую воду? (Она говорит, что нет.) А зимой? (Она говорит, что нет.) Поздравляю тебя. Ты входишь примерно в число 10% населения.

А ты использовал, зимой? (Один молодой человек говорит, что да.) Знаешь, ты человек серьезный (Смех.) Я спрашивал других людей, не так, как здесь, студентов, спрашивал работниц и попросил поднять руку тех, которые ею не пользуется. Знаете, когда? В день моего рождения, 13 августа, 10 из них я спросил, кто не греет воду для купания, и ни одна из 10 не смогла поднять руки. Это для купанья, но надо также для очистки воды, надо также для ребенка, летом.  В холодный день хотел бы я посмотреть, кто из вас не купается теплой водой (Смех).

А вы знаете, что делают интерны, что делают с банками, чтобы греть воду? Вы знаете? (Возгласы.) А, и почему не спросите, сколько электричества расходуете? Могу тебе сказать, могу сказать, что можно греть воду таким способом, при котором энергии расходуется даже в сорок раз больше, в сорок раз!

Скажите мне честно, никто из вас никогда не использовал дома электричество для самодельной электроплитки, когда кончался газ? Я не говорю о тех, кто получает газ из газопровода, это самое экономичное, это нельзя трогать. Из тех, кто готовит на сжиженном газе или на керосине, никто из вас никогда не пользовался самодельной плиткой, чтобы что-то приготовить? Поднимите руку, кто никогда не пользовался.

Посмотрим, кто там, тот, кто поднял руку. Поглядите, рассмотрите его, может, я не вижу как следует, покажитесь.

Действительно, поднимите руку, кто не пользовался. Одна. Встань, девушка. Пожалуйста, иди сюда. Да, ты, кто поднял руку, вот ты, встань. Подойди, пожалуйста. Смотри, ответь на мой вопрос, ты не говоришь ничего иного, кроме правды? (Она говорит, что нет.) Ты никогда не пользовалась этим. Где ты живешь? (Она отвечает, что за городом, в Санта-Мария.) Там есть электричество? (Она говорит, что да.)

Я хотел посмотреть на идеальную гражданку, которая никогда не пользовалась самодельной электрокастрюей.

Скажи мне, там тебе когда-нибудь было жарко? Скажи мне еще: у тебя есть вентилятор, ведь наверняка там есть москиты, правда? Какой у тебя вентилятор? Какой мотор у твоего вентилятора, «Аурика»? (Смех.) (Она говорит, что нет, что это «Санио» с эффективным электромотором.)

Ты дочь земледельцев, правда? (Она отвечает, что да.)

Но ты ничего не продаешь на этом рынке (Смех). Она честная, у нее немного больше средств.

У тебя нет ни одной лампочки накаливания? (Она говорит, что есть.)

Сколько? Какого размера? В сколько ватт? (Она говорит, что у нее есть две по 60 ватт.)

Ты хорошо с ними видишь? (Она отвечает, что да.)

Сколько часов в день они у тебя горят? (Она говорит, что несколько часов.)

Пять, шесть? (Она поясняет, что одна горит всю ночь.)

Одна всю ночь, все часы. Конечно, чтобы не было темно, 12, 10? (Она говорит, что 12 часов.)

Двенадцать часов. Как хорошо!

А другая сколько часов? (Она говорит, что с 6-ти до десяти с чем-то вечера.)

Десять с чем-то, возьмем шесть часов. Двенадцать и четыре, 16 часов; по 69 это 960 ватт. Вместо того, чтобы тратить 960 ватт, ты получишь две люминесцентные лампочки, которые расходуют 7 ватт каждая, работая 12 и 4 часа; 16 на 7 равно 112 ватт, и они ярче.

Хочешь сделать стране подарочек? Хочешь?  Я уверен, что да. Ты живешь там? Я не хотел спрашивать, но все, проблема решена. Я скажу тебе, сколько ты очень скоро дашь стране, если хочешь, с завтрашнего дня.

Энрике, пошли им две лампочки по 7 ватт, если хочешь, по 15 или 20, им там будет все виднее, чем с лампочками накаливания, и это будет привлекать меньше воров. Эти лампочки по 7 ватт расходуют, у меня здесь уже подсчитано, 112 ватт, вычитаю из 960, которые расходуют сегодня лампочки накаливания: 960 – 112 равно 858 ваттам, умножить на 365 дней в году, если он не високосный, получается 313 170 ватта, разделенных на 1 000 получается 313,17 киловатт и если умножить на 15 центов – их стоимость в валюте – это дает 46 долларов 97 центов.

Заранее большое спасибо, ты подаришь стране – погоди, не уходи, - из оплаты, которую она должна производить сейчас, раз ты подаришь Кубе 12,7 цента ежедневно, за 100 дней ты подаришь ей 12,7 доллара, и в этом будущем году ты подаришь нам всем 46,45 доллара, чтобы купить немного больше фасоли или любого другого продукта – точно, я тебе скажу, и это не налог, и ты будешь лучше видеть, - ты подаришь нам всем, просто сменив две лампочки, 46,45 доллара; мы не возьмем с тебя ничего, ни с тебя, ни с других, за две лампочки, они служат в пять раз дольше лампочек накаливания и свежее, тебе меньше придется использовать вентилятор «Санио», который у тебя есть.

Вот так, вот вам пример. Представьте себе, что вместо двух лампочек их 15 миллионов, и не только те, что в домах граждан, у которых их больше подсчитанных, но и те, что в школах, в магазинах, разных киосках, 15 миллионов. Конечно, у нее всего две, и они горят достаточно долго, другие используют их намного меньше, а некоторые используют их много раз, так нельзя экстраполировать. Но мы возможно должны экономить в течение нескольких часов от двух до трех электростанций по 100 000 киловатт, как мощность, плюс расходы на горючее и другие, чтобы производить электроэнергию, которая транжирится, мощность, нужную стране, чтобы эти лампочки горели в течение часа, ее вынуждают идти на этот расход.

О чем вы говорите? Над чем вы смеетесь? (Ему показывают на потолок Главной аудитории, где множество маленьких лампочек накаливания.) А! Нет, я готов заплатить какую-то сумму, чтобы его оставили таким, они очень красивые. Это не транжирство, здесь речь идет о традиционном и историческом оформлении, а кроме того, здесь не бывает актов каждый день и каждый час, и в любом случае, виноват я, потому что эта установка горела все время, что я находился на этой трибуне.

Хорошо, большое спасибо.

(Он обращается к другой девушке из Сьего-де-Авила, стоящей рядом с предыдущей из Гаваны.) Один вопрос: В твоем доме есть холодильник? (Она говорит, что он поломан.)

Поломан? И ему не поставили ни прокладки, ни термостата? (Она говорит, что да.)          

И почему он опять поломался? (Она говорит, что мотор сгорел).

Сгорел мотор. Когда? (Она поясняет, что уже давно).

Какой марки? (Говорит, что русский).

Русский, «Минск», или изготовленный с русскими моторами, марки «ИНПУД», оттуда из Санта-Клары, и поломанный, ты расходовала намного больше, чем на эти лампочки.

Предположим, что он не поломан, сейчас мы должны сказать, что с тобой делать, потому что нужно менять холодильник, слишком много расходуется электричества.

Как я говорил, позавчера я провожал социальных работников, которым предстояло заняться грузовиками и тракторами, узнать, где они, где живут шоферы, как их зовут, номерные знаки машин, сколько они бензина расходуют, если это дизельное топливо, сколько расходуется в час, или сколько километров проходит за один литр; но не надо много знать, чтобы понять, что твой поломанный «Минск» расходует очень много энергии. Ты не помнишь? Он должен расходовать около 300 ватт в час, ты действительно добиваешь республику, потому что только твой неисправный холодильник должен был расходовать где-то семь киловатт в день. Если вместо этого у тебя будет новый, который расходует меньше 40 ватт в час, ты могла бы - я тебе скажу, сколько бы ты сэкономила, я попытаюсь, возьму для подсчета только 200 ватт в час - расходовать 4,8 киловатта в день. Научитесь умножать, потому что вам придется это делать (Подсчитывает). Она при цене 15 центов за киловатт подарит нам 15 и 15, 30 и 30, где-то 72 центов в день. У нее будет холодильник. Запишем ее, Энрике.

Сейчас у тебя никакого нет? (Она говорит, что его сейчас чинят).

А откуда ты возьмешь этот мотор, скажи мне? (Она объясняет, что его будут перематывать).

Подожди, мы накинем еще примерно 30%, потому что эти перемотанные моторы просто бедствие. Энрике, сколько расходуют перемотанные? Это то, что делают многие, сломался мотор, другого выхода не было, их нельзя в этом винить. Виновато государство, я могу тебя заверить в одном: не пройдет и шести месяцев, как у тебя будет холодильник, который будет расходовать не больше 40 ватт в час. Я тебе говорю о том, что транжирится, выбрасывается, с тобой мы должны сэкономить где-то 200 ватт в час. Экономь это, жаль, что 150, которые у нас были в резерве, мы только что распределили. Может быть, Энрикито, у нас осталось семь, мы можем там попробовать. Сейчас мы проводим в городе 150 испытаний, мы проведем собрание с представителями Арройо-Наранхо, где около 30 000 человек потребляют сжиженный газ. Их посетят.

Энрике, сколько человек пошло обходить жителей Арройо-Наранхо, около 50 000 семей? (Энрике говорит, что сегодня 1 098 социальных работников побывают примерно в 55 000 семьях. Он объясняет, что в среднем каждый из них посещает 20 домов в день, поэтому считает, что сегодня они побывали примерно в 20 000 семей).     

            За два дня они посетят уже все. Они запишут электробытовые приборы, имеющиеся в этой муниципии. Мы проводим важные социальные эксперименты. Будем менять газоснабжение, возможно они меня слушают, они самые бедные в этом городе, и им поставили сжиженный газ. Цена сжиженного газа более 700 долларов за тонну, 30 000 на 10 (Подсчитывает) равно 300 000 килограммов, 300 тонн сжиженного газа, как минимум, вот месячный расход Арройо-Наранхо. Приблизительные ежегодные затраты в этой муниципии на сжиженный газ достигают 3 миллионов долларов, если действительно только 30 000 человек его потребляют; бригада, которая должна привезти его, доставить, неуверенность, закончится он или нет.

            Мы проведем важный эксперимент, но сначала соберем все данные, встретимся со всеми прямыми представителями кварталов, народных советов, профсоюзов, массовых организаций, около 1 500 самых близких к жителям людей, чтобы обсудить с ними эксперимент, который мы собираемся провести, и я уверен, что он будет успешным, если вы начнете сразу же экономить электроэнергию.

            Посмотрим, какое потребление будет зимой, посмотрим, сколько сэкономят лампочки, которые мы раздадим до конца декабря; вентиляторы, которые заменят самодельные, а их один миллион, к ним добавится такое же число простых, но очень эффективных ручных электрокипятильников для воды, которые значительно снижают расход электроэнергии при кипячении.

            В декабре у нас будет четырнадцать миллионов приборов, и мы их будем постепенно распределять: рисоварки, электрические скороварки, кипятильники. В эту цифру я не включаю экономичные лампочки, которые заменят лампы накаливания.

            Посмотрим, что произойдет с определенными транспортными средствами, после того как каждый из шоферов поговорит с социальными работниками, и с теми, которые мы захороним. Когда каждому министерству дадут грузовики, которые оно должно иметь, и когда от него потребуют, чтобы их готовность была не менее 90% и чтобы все эти транспортные средства были зарегистрированы, экономия электроэнергии таким путем будет поразительной.

            Сказать правду, у нас есть идеи, которые я не хочу объяснять: точное время, через которое не останется ни одного грузовика, работающего на бензине, и других средств, пожирающих энергию.   

            Мы говорили об экономии ее двух третей. К концу 2006 года мы думаем экономить в сфере электроэнергии не менее миллиона киловатт/ часов, которые сегодня вырабатываются впустую, и у нас будут мощности, чтобы производить с новым оборудованием по меньшей мере 1,4 миллиона киловатт/ часов, не считая электрогенераторов для экстренных случаев. Это более надежно, чем вещи, о которых объявили и которые были выполнены, и те, о которых даже не говорилось, но они осуществлены.

     Не надо много говорить, но есть идеи, которые мы уже начали массово применять. Воспользуемся тем, что сейчас в зимний период расход электроэнергии на 15 % меньше, поскольку каждому прибору, который мы поставляем, должно быть гарантировано электричество, даже чтобы семья могла готовить, если оно подведет; сейчас много проблем, но все - все они тщательно изучаются, и над всеми ними работают добросовестно, как сказал бы Маркс.

            Не буду больше затягивать, в любой момент я вернусь, и мы поговорим.

            Я коснулся ряда тем. Мы должны быть настроены решительно: или мы покончим со всеми этими отклонениями и сделаем Революцию сильнее, разбивая иллюзии, которые могут еще оставаться у империи, или мы могли бы сказать: или мы радикально преодолеем эти проблемы, или погибнем. Нужно было бы повторить в этой сфере лозунг: «Родина или смерть!». Это серьезно, и будут использованы все необходимые силы, при необходимости 28 000 социальных работников, и тем, кто занимается хищением бензина, стоит одуматься, и лучше бы нам не пришлось обнаруживать, обходя пункт за пунктом, что в каждом крадут бензин, потому что уже готовы 10 000 социальных работников, и город Гавана превратилась в показательную школу, где учатся тому, что надо делать, и с каждым разом знают больше, мы готовы использовать всех 28 000 и 7 000, которые учатся.

            Если мало 28 000, часть которых уже работает над созданием ячеек против коррупции, вокруг каждого пункта, находящегося под наблюдением, будет ячейка, там есть члены СМК, члены массовых организации, бойцы Революции, - то самое, о чем мы говорили во Дворце спорта.

            Указанные проблемы решаются со всей серьезностью, вы не представляете себе энтузиазм молодых социальных работников. Я никогда в жизни не видел столько энтузиазма, столько серьезности, столько достоинства, столько гордости, столько сознания  пользы, которую они принесут стране.

            Я говорил о топливе, об энергии в целом, это будет самое важное, но не единственное. Сколько здесь расхищали даже на заводах и фабриках, например, на заводах, где производят лекарства. Я знаю один такой в муниципии Ла-Лиса, где должны были снять администратора и многих людей, в общей сложности почти 100 человек; в хищении лекарств была замешана администрация этого завода и масса человек. Сто пришлось уволить, искать им замену. Этого недостаточно, и это не будет единственным решением.  

            А потом? Нужно использовать все доступные нам технические средства. Уже приобретено значительное число новых колонок примерно для третьей части автозаправочных станций, которые останутся в стране, и все рассчитано, так же, как количество новых бензоцистерн, которые не будут мешать на улицах и создавать пробки и аварии. В основном они будут работать ночью, в часы, когда  движение меньше. Мы не подсчитали, сколько людей погибают в авариях.

            В один прекрасный день, чтобы вы знали, Революция при помощи устройств, созданных техникой, сможет узнать, где находится каждый грузовик, в любом месте, на любой улице. Никто не сможет ускользнуть на грузовике и поехать навестить тетю, кого-то еще, невесту. Не то что плохо навещать родственника, друга или невесту, но только не на грузовике, предназначенном для работы, и когда в мире кризис с топливом, это преступление еще более тяжкое; или когда дают людям кусочек мыла без запаха, это уже повысили, это маленькая прибавка, но мы уже делаем шаги для того, чтобы увеличить это снова, мыло, зубную пасту, каждую из указанных основных вещей, ни одна не будет забыта, если в наших силах это решить.

            Мы закупили 1 000 автобусов, но не для того, чтобы оставить установившиеся цены. Сейчас часть их ездит из одного конца в другой, решая жизненно важные проблемы, как те, что были названы здесь; другие придут в ближайшие месяцы.

            Транспорт может получать некоторую дотацию, но не 90% его стоимости, это было бы разорительно, скорее она должна быть минимальной. Нам необходимо применить максимум рациональности в зарплате, ценах, пенсиях и социальных пособиях. Ноль растрат. Мы не обязаны. Мы не капиталистическая страна, в которой все оставляется на волю случая.

            Субсидии или бесплатность только в первостепенных и насущных вещах. Не будут платными ни медицинское обслуживание, ни обучение, ни подобные услуги. Надо брать плату за жилье. Посмотрим, сколько. Может быть некоторая дотация, это может быть, но то, что платится за ряд лет, должно приближаться его к стоимости. Вы скажете: «А чем мы будем платить?» Большая часть тем, что сегодня не расхищается и не крадется, и значительными доходами, которые все больше будет получать страна. Все нам доступно, все принадлежит народу, единственное, что не разрешается, это эгоистично и безответственно растрачивать богатства.

            В действительности я не думал читать лекцию на столь чувствительные темы, но было бы преступлением не воспользоваться этой возможностью, чтобы сказать некоторые вещи, связанные с экономикой, с материальной жизнью страны, с судьбой Революции, с революционными идеями, с причинами, по которым мы начали эту борьбу, с колоссальной силой, которая у нас сегодня есть, у страны, какой мы являемся и можем продолжать оставаться, и быть намного больше того, чем мы есть.

            Я бы никогда не вернулся на это место, если бы говорил неправду или преувеличивал. Мне гораздо больше нравится делать, чем обещать. В любом случае я ничего не делаю, потому что один человек не делает ничего. В любом случае я пользуюсь опытом и авторитетом, который могу иметь среди соотечественников, чтобы вести сражения. Есть миллионы кубинцев, подготовленных для всенародной войны.

            Я сказал, что мы достигли военной неуязвимости, что эта империя не может заплатить числом жизней, невообразимым и может быть таким  же или большим, чем во Вьетнаме, если попытается захватить нас, и американское общество уже не намерено предоставлять своим правителям право рисковать жизнью десятков тысяч ради имперских авантюр. Посмотрим, дойдет ли это число до 3 000, в Ираке уже более 2 000, и каждый день приходят все худшие сообщения для тех, кто развязал войну.

            И посмотрим, что будет с этим свинством блокады, потому что многие американцы огорчались, что там не приняли кубинских врачей, большинство хотело этого, а местные власти еще намного больше.

            Посмотрим, потому что мы им докажем, что лучше им покончить с этой дрянью, которая никогда не сломит Революцию. А Европе можем сказать: «Оставьте себе свою лицемерную гуманитарную помощь, оставьте себе ее всю, мы в ней не нуждаемся». Какая великая вещь – быть в состоянии сказать, что нам не нужна Европа и что нам не нужна империя! Кончайте с блокадой, когда хотите, хотя нам даже и не нужно, чтобы это кончали, потому что нас обучили, нас выковали, мы научились экономить, научились думать, научились расти, научились умножать наши силы, чтобы быть на высоте колоссальных размеров противника.

            Я говорил с вами со всем доверием, с каким могу говорить. Я сказал вам о каждой из главных задач бригад социальных работников и их впечатляющих действиях. Иногда им приходилось действовать внезапно, быстро, дисциплинировано и эффективно. В городе Гавана были тысячи, и мы мобилизовали еще тысячи в качестве резерва.

            Они уже осуществляют многочисленные задачи. Если их не хватит, сколько студентов в этом университете? Прямо сейчас я говорю вам то, что уже сказал им: если не хватит 28 000, мы встретимся с вами,  студенты, члены славной Федерации университетских студентов, и вы найдете еще

28 000 студентов (Аплодисменты), и в паре с социальными работниками, которые уже набираются опыта, если всех нужно будет мобилизовать, мы мобилизуем, и если не хватит 56 000, мы встретимся с вами, и вы найдете еще 56 000 на подмогу.

            Знаете, кто даст вам кров? Народ, как везде, народ, у которого высочайшее мнение об этих ребятах, и уже немногие смогут сказать: «Этого нельзя исправить», «Это никогда не кончится». И вместе с вами, вместе с народом, мы докажем, что да, это можно. Знаете, я думаю, что у нас будет гораздо больше ресурсов, и не только для удовлетворения потребностей, но и для нашего развития, потому что мы лучше ими распоряжаемся. Многое из того, что мы делаем, мы делаем благодаря сэкономленным ресурсам. Мы уже экономим сотни миллионов долларов, и экономия будет зависеть от темпа и эффективности, с какой мы будем выполнять каждое дело.

            Каждый день возникают новые идеи, и сэкономленная электроэнергия сразу же превращается в ресурсы. Станут лишними худшие и самые невыгодные теплоэлектростанции страны. Но несмотря на это, они у нас останутся, готовые к работе в любом непредвиденном случае на каком-либо этапе движения вперед. 

            Только на производство электроэнергии страна ежегодно затрачивает 3 800 000 тонн топлива. Имеющаяся у нас сегодня электрическая система рентабельна едва лишь на 60%.

            Больше не будет построено ни одной теплоэлектростанции. Будут строить электростанции, которые будут использовать попутный газ, электростанции с комбинированным циклом, которые амортизируются за  через четыре или пять лет, взимая по 10 центов за электричество, что отели, например, могут платить, они амортизируются за 4-5 лет и затем будут производить киловатт по 2 цента.

            Никогда не будет построена вторая «Гитерас». Это было безумием, это должно было быть насыщено догматизмом и схематичностью. При системе, которой нужно было производить около 2 миллионов киловатт, купить электростанцию, производящую 330 000, значило сконцентрировать только на одной электростанции более 15% эффективной генерирующей способности, и когда она выключится или в нее попадет молния, как случилось несколько недель назад на «Гитерас», перебои, перебои и перебои в подаче электроэнергии сильно бьют по народу и экономике. До каких пор Революция будет терпеть нелепость ошибочной концепции в отношении развития электросистемы? Концепция, которая, заверяю вас, была не только у Кубы, и сегодня мы первая страна в мире, обнаружившая это, и они должны будут приехать посмотреть, что мы делаем.

            Не хочу больше ничего добавлять, потому что могу сказать намного более существенные вещи.

            Мы перестанем быть страной идиотов и оставим всех остальных позади. Хочу предупредить вас, что они хромают на ту же ногу и совершают те же ошибки.

            Нет, я не хочу перечислять. Обещаю, что когда-нибудь расскажу эту историю вам, студенческим руководителям, может быть тем, кто находится здесь. Но не сегодня, сегодня я должен молчать, потому что мои слова могут предупредить, могут сориентировать врага. Конечно, из того, что я говорю, есть вещи, которые они не могут остановить, как два с половиной миллионов электрических скороварок, которые уже здесь или в пути, их никто не остановит, и то, что в пути, приобретено в Китае. А Китай - не маленький островок, Китай – это одна из самых больших стран мира, превратившаяся сегодня в главный двигатель мировой экономики,  Китай - это страна, которая производит многое, и мы обсуждаем с ним другие закупки и меры взаимообмена, что идет в возрастающем темпе.

            Я говорил вам, что доверие к нам выросло. Эта страна может мобилизовать миллиарды долларов, мы говорим это милому Бушу, чтобы ему, если он захочет, стало еще тошнее, и тем, кто плетет интриги, пусть завтра говорят, что хотят, о «бедненьких», об этих «таких благородных» людях, которые воровали «совсем немножко», об этих, которые сдирают с народа любую цену за любую вещь, я говорю им вместе с вами: «Платите за топливо, которое потребляете». В действительности все то, что мы дарим толстосуму, что мы дарим тому бандиту, тому жадюге, тому эгоисту, который хочет, чтоб мы давали по 15 центов за каждый киловатт, который он платит, почему? Какой закон мировой экономики обязывает нас к этому? И пусть готовятся, потому что счета у нас подсчитаны хорошо.  Мы уже один раз девальвировали доллар, но этот доллар пользуется слишком большими привилегиями.

            Конечно, ни у доллара, ни у тех. кто ворует, нет Института метеорологии, нет Рубьеры, дуют циклоны, но никто не знает, в каком направлении, на запад - северо-запад и на три градуса больше к северу или к югу, и с такими-то и такими-то ветрами. Единственное, что я скажу, что это ураган пятой категории (Смех). Ураганы пятой категории все сметают на своем пути, не совершая злоупотреблений, никого не убивая  голодом, только применяя простейшие принципы: карточка должна исчезнуть; кто работает и производит, получат больше, будут покупать больше вещей; те, кто работал в течение десятилетий, получат больше и будут иметь больше вещей. И страна будет иметь намного больше, но не будет никогда обществом потребления, она будет обществом знаний, культуры, обществом самого исключительного человеческого развития, какое можно себе представить, развития культуры, искусства, науки, и не для производства химического оружия, обществом полной свободы, которую никто не сможет пресечь. Мы знаем это, это не надо и провозглашать, хотя надо помнить.

            Мы завоевали это право делать то, что мы будем делать сегодня, и мы будем иметь почти миллион специалистов, представителей интеллигенции и деятелей искусств, будем иметь 500 000 студентов в наших университетах, во всех отраслях науки, и те, кто может квалифицироваться и переквалифицироваться, смогут переходить к другой деятельности, и они будут способны делать другие вещи.

            Предупреждаю вас, что наше общество действительно будет полностью новым обществом. И в этом беге на длинную дистанцию мы уже далеко и с большим отрывом обогнали тех, кто следует за нами. Это вовсе не заслуга, заслуга заключается в империи, слишком большой была угроза с ее стороны, вызов, навязанный ею. Заслуга заключается в них, единственное, что сделал наш благородный, великодушный, смелый и умный народ – это ответил ей, и он сегодня отвечает ей силой развитого разума многих.

            Сегодня, когда мы здесь говорим о 500 000, это произошло за очень короткий срок, едва ли за три года, сколько было здесь и сколько будет завтра.

            И еще кое-что: у нас в медицинских институтах будут десятки тысяч латиноамериканских студентов, и только наша страна должна подготовить в ближайшие 10 лет 100 000 врачей. Мы уже боремся за то, чтобы создать лучший в мире медицинский человеческий капитал, и не только для нас, для нас те, которых мы подготовили и продолжим готовить это, для народов Латинской Америки и других народов мира, которые уже просят нас подготовить им врачей, у нас есть все, чтобы их подготовить, и никто не может подготовить их лучше. Мы разработали педагогические методы, о которых даже не мечтали. Мы увидим это, и в очень скором времени.

            Их будет не только 12 000 студентов в Латиноамериканском медицинском институте, здесь уже 2 000 молодых боливийских выпускников средних школ; помимо  ЛМИ, некоторое их число находится в Сьенфуэгосе, они живут в семьях жителей этого города, серьезных. обладающих профессиональной подготовкой и культурой, чей  психологический профиль был изучен, так же, как профиль студента и его семьи - это новый и уникальный опыт.

            Я вчера говорил об этом с некоторыми из них, это солидарность, превращенная в колоссальное богатство. Как можно разместить 100 000 студентов высшей школы? И мы знаем, сколько стоит один из них, сколько стоит их накормить, сколько стоит их разместить.

            Мы знаем, что построили на первом этапе Революции сотни неполных и полных средних школ, и сегодня в них учатся менее половины тех, что были в семидесятые годы, мы знаем, сколько стоит отремонтировать их, за какое время они ремонтируются. Будет много медицинских институтов с 400-450 студентами, имеющих отличные материальные условия, оборудование, необходимое для занятий, аудиовизуальные средства, интерактивные программы. Как мы знаем, сам товарищ Мачадо сказал, что если бы у него были эти ресурсы в течение пяти лет обучения, он бы мог приобрести за год знания, которые приобрел за пять лет. Это не значит, что мы будем готовить врача за год, но врач за шесть лет приобретет знания, на приобретение которых путем традиционных методов ему понадобилось бы 20 лет. Я думаю о качестве, о качестве! - мы приобретаем его с каждым разом все больше.

            Мы знаем, что делают наши соотечественники повсюду, у нас с ними постоянная связь, с членами контингента «Генри Рив» и многими другими. Сейчас создается целая замечательная эпопея, какой не было никогда ранее в истории и в жизни нашей Революции.

            Мне радостно думать, что в такой день как сегодня, этот День студента и день, который вы, как столько раз хотели это сделать, выбрали в качестве подвижной даты, чтобы отпраздновать 60-ю годовщину моего поступлении в этот университет, я действительно чувствую себя хорошо духовно и физически, встретившись с вами. Много вещей приходило мне в голову, и я должен был упорядочивать вчерашние воспоминания и новые сегодняшние идеи и быть осторожным, чтобы не сказать то, чего не должен говорить, и сказать все, что надо сказать.

            Думаю, и я обсуждаю это с товарищами, связываясь с ними, что прямо в этом месяце нам придется принять кое-какие меры, я сказал прямо в этом месяце, нельзя терять ни минуты, потому что уже поступают вещи там и сям.

            Нам срочно нужно несколько расхолодить тех, кто разбазаривает электричество. Видите, несколько расхолодить, это не окончательная формула, окончательная - другая, но сейчас, когда мы уже начали массово распределять электроприборы, чем больше мы сэкономим, тем больше электроприборов сумеем распределить, и чем больше электроприборов мы сможем распределить, тем больше электроэнергии сэкономим и больше денег начнем собирать с конца этого месяца и начала будущего года, но необходимо в декабре установить определенный предел колоссальному разбазариванию электроэнергии.

            Нет, ни на один сентаво больше для тех, кто расходует 100, чуточку больше для тех, кто расходует 150, 200 и 300 киловатт. Кое-то несомненно расходует 300 и должен будет платить немного больше, но не слишком. Может быть, тем, кто разбазаривает, придется вместо двух долларов заплатить четыре за 300, но не расходуйте намного больше 300, тушите свет, вентилятор, не оставляйте включенным телевизор. Я этого не упомянул, есть миллион телевизоров, 40 000 наличных, другие в пути, 50 ватт, чтобы не осталось ни одного черно-белого.

            Еще одна огромная статья экономии, есть много, много, много статей, в лабораториях проверяется, сколько потребляет каждый прибор, все измерено, и все расчеты занижены по сравнению с цифрами, не осталось ни одной детали или очень мало, и каждый день все больше экспериментов, больше экспериментов и больше экспериментов. Мы уже проведем один в целой муниципии, самой бедной, и поэтому туда сегодня пришли социальные работники; также они начнут работать в Сьенфуэгосе, меняя лампочки.

            Энрике, когда они возьмутся за автозаправочные станции этой провинции? Неважно, пусть они это знают, они должны были это себе представлять. (Энрике объясняет, что это начнется с субботы, что в Сьенфуэгосе сменили 158 000 лампочек, и то, что осталось, закончат завтра.)

            (Команданте вручают две экономичные лампочки для студентки из провинции Гавана.)

            Эй, Энрике, иди сюда, это не годится - то что у нее в руке. Ты зря расходуешь электроэнергию. Быстро, мы уже завершаем.

            А! девушка здесь. Нет, эта по семи (Энрике объясняет, что одна лампочка в 7 ватт, другая в 15).

            Нет, но у нее две по 60, не туши свет у девушки, не туши свет у нее дома. Она мне сказала, что у нее две по 60. Я сказал дать ей две по 15.

            Возьми, не ты, она. Отнеси ей, скажи, что у нее уже есть одна (Ей дают две лампочки по 15.)

            Мы уже знаем, сколько экономим в год. Это не пустяки (Аплодисменты).     

            Мы высчитаем это из того, что она должен платить, чтобы субсидировать того, кто находится там.

            Уже меняют, сколько лампочек сменят в Сьенфуэгосе? (Энрике отвечает, что в Сьэенфуэгосе нужно было сменить 207 000 ламп.)

            Сколько еще обнаружили? (Он отвечает, что спрос увеличился и туда отправят еще 100 000.)

            Мы решили, что в Гаване будут менять сто пятьдесят тысяч. (Энрике объясняет, что этот процесс уже начался; что уже обменяли 158 000 при участии 400 социальных работников, занимающихся этим делом, плюс 360, которых послали в качестве подкрепления. Подтверждает, что к работе на автозаправочных станциях приступят в субботу.)

            Правильно. И послезавтра на автозаправочных станциях. Пусть они все готовят, в любом случае мы обнаружим, что покупают люди, а потом будут прекрасные распределительные устройства, и страна будет знать, где находится каждая машина.

            Сколько горючего расходуется вместе со всеми, кто пользуется автомобилями, уже не только грузовиками, а даже строительными лобовыми погрузчиками, как случилось в тот раз? Сколько расходуют все тракторы Министерства сахара? Сколько расходуют все тракторы, работающие в поле, там десятки тысяч совершенно спокойно используются в роли джипов? Сколько расходуют те, которые, когда им не хватило керосина, используемого огромным большинством населения, берут дизельное топливо для приготовления пищи? Сотни тысяч, сотни тысяч и сотни тысяч.

            Вместе с этим – предупреждаю вас - полностью новые машины с бурильной мощностью, новая сейсмическая аппаратура, очень современная, машины, которые бурят везде, где требуется бурить, и используют попутный газ для создания электростанций с комбинированным циклом, которые навсегда заменят «Гитерас» или эти чудовищные электростанции в Сантьяго-де-Куба, потребляющие полмиллиона тонн дизельного топлива, производимого на нефтеперерабатывающем завода этого города, расходуя 300-350 граммов мазута на киловатт электроэнергии, или эти установки - пожиратели дизельного топлива в Сан-Хосе-де-лас-Лахас, которые для того, чтобы произвести 60 000 киловатт в час пик расходуют 400 граммов дизельного топлива на киловатт. Не удивляйтесь, если в один прекрасный день вам скажут: их окончательно отправили в отставку; не ликвидировали ни одной, пока существует опасность дефицита, потому что мы должны обеспечивать и обеспечивать. Даже там, где будут заменять один вид топлива другим, они останутся, пока не будет обеспечено это, обеспечено предыдущее. Это будут большие изменения.

            Я уже говорил вам, что у нас имеется тысяча автобусов, перевозящих пассажиров на длинные расстояния, и у них будет своя цена. Пока еще нет, потому что мы предпочитаем подождать. Иногда следует подождать, чтобы люди лучше поняли что-то; чтобы лучше понять, например, какую-то меру, Революция всегда нуждается в понимании и поддержке народом предпринимаемых ею шагов, потому что я вас уверяю – и повторяю здесь, - что все работающее население получит больше, все, кто работал ради страны и Революции, тоже получат больше; кончатся многие виды злоупотреблений, многие виды неравенства постепенно будут лишаться питательной среды, условий, способствующих этому; когда не будет никого, нуждающегося в субсидировании, мы значительно продвинемся вперед в движении к справедливому и достойному обществу, которого требует истинный и необратимый социализм.

            Империя мечтала, что на Кубе откроется еще намного больше частных ресторанов, но, возможно, здесь не останется ни одного; что они думают, что мы стали неолибералами? Никто из нас не стал неолибералом, но мы неопровержимо докажем им кризис их теорий, как мы доказали им несостоятельность их блокады, их актов агрессии, их попыток дестабилизации.

            В следующем году возможно будет еще меньше воздержавшихся при голосовании против блокады в Организации Объединенных Наций, хотя уже не осталось никого, за исключением фашистского и геноцидного союзника, который всегда не колеблясь голосует вместе с империей.

            Мир должен будет дать бой.

            Никто не должен иметь права производить ядерное оружие. Тем более привилегированного права, навязанного империализмом,  чтобы устанавливать свое гегемоническое господство и отнимать у стран третьего мира природные ресурсы и сырье.  Мы тысячу раз обличали их, но это не решение проблемы. Первое решение для стран третьего мира - это не бояться, так мы поступали всегда, и в их рядах уже начинается деморализация.

            Мы будем защищать до последнего на всех трибунах мира право народов производить ядерное топливо, защищать безо всякой боязни и страха, мы предупреждаем об этом (Аплодисменты).

            Мир должен покончить с бравадой, беззаконием, с империей силы и террора. Она исчезнет вследствие полного отсутствия страха, а сейчас с каждым разом все больше народов теряет страх, и будет все больше тех, кто бунтует, и империя не сможет поддерживать подлую систему, которую еще поддерживает.

            Когда-то Сальвадор Альенде сказал, что скорее раньше, чем позже, и я думаю, что скорее раньше, чем позже эта империя развалится и у народа Соединенных Штатов будет больше свободы, чем когда бы то ни было, он сможет надеяться на большую, чем когда бы то ни было, справедливость; сможет использовать науку и технику для своей пользы и на благо человечества, сможет присоединиться к тем, кто борется за выживание вида, сможет присоединиться к тем, кто борется за шанс для рода человеческого, к которому принадлежит.

            Очень справедливо бороться за это, и поэтому мы должны использовать всю нашу энергию, все наши силы, все наше время, чтобы смочь сказать от имени миллионов, или сотен миллионов, или миллиардов людей: стоило родиться! Стоило жить!

            (Овации.)