Взято из «Кубадебате»

Размышления товарища Фиделя Кастро

ОТДЫХ

Вчера во вторник у меня накопилась масса сообщений с известиями о встрече самых индустриализированных держав в Японии. Этот материал я оставлю на потом, если он не устареет. Я решил отдохнуть. Предпочел встретиться с Габо и его женой Мерседес Барча, которые пробудут на Кубе до 11-го числа. Как мне хотелось побеседовать с ними, чтобы восстановить в памяти почти 50 лет искренней дружбы!

Наше информационное агентство, созданное по предложению Че, только что родилось и заключило договор, в числе других, со скромным журналистом из Колумбии по имени Габриэль Гарсиа Маркес. Ни «Пренса Латина», ни Габо не могли предполагать, что в перспективе маячила Нобелевская премия, хотя, быть может, он как раз и предполагал - с его «невероятным» воображением сына телеграфиста с почты в маленьком колумбийском городке, затерянном среди банановых латифундий американского предприятия. Как обычно, он делил судьбу с множеством братьев и сестер, но несмотря на это его отец - колумбиец, обладавший привилегией находиться на службе благодаря телеграфным клавишам, - смог послать его учиться.

Моя жизнь складывалась наоборот. Почта с ее телеграфными клавишами и маленькая публичная школа Бирана были единственными учреждениями в том селении, не являвшимися собственностью моего отца; все остальное имущество и услуги, имевшие материальную ценность, принадлежали дону Анхелю, и поэтому я смог учиться. Мне никогда не удостоился чести побывать в Аракатаке – городке, где родился Габо, хотя и имел привилегию отпраздновать вместе с ним мое 70-летие в Биране, куда я его пригласил.

Было также случайностью, что когда по нашей инициативе в Колумбии в 1948 году готовился Латиноамериканский студенческий конгресс, столица этой страны стала местом проведения встречи американских государств в целях создания ОАГ по указке Соединенных Штатов.

Я удостоился чести быть представленным колумбийскими студентами Гайтану. Он поддержал нас и вручил нам брошюры с текстом, известным как «Молитва миру», - то была речь, произнесенная по случаю Марша молчания – многолюдного впечатляющего шествия, прошедшего по Боготе в знак протеста против убийств крестьян силами колумбийской олигархии. Габо участвовал в том марше.

Герман Санчес – в настоящее время посол Кубы в Венесуэле – текстуально приводит в своей книге «Прозрачность Эммануэля» фрагменты из рассказа Габо об этом эпизоде.

Здесь случайности заканчиваются.

Наша дружба была плодом отношений, продолжавшихся много лет, в течение которых наши беседы, для меня всегда занимательные, исчислялись сотнями. Разговоры с Гарсиа Маркесом и Мерседес всякий раз, как они приезжали на Кубу – а это случалось более раза в год, - превращались в рецепт от большого напряжения, в котором непроизвольно, но постоянно жил кубинский революционный руководитель.

В самой Колумбии по случаю проведения IV Ибероамериканского саммита хозяева организовали прогулку в конном экипаже по окруженным стенами старинным сооружениям Картахены – своеобразной Старой Гаване, охраняемой исторической реликвии. Товарищи из кубинской службы безопасности сказали мне, что было нецелесообразно участвовать в запланированной прогулке. Я подумал, что речь шла о чрезмерной предосторожности, поскольку ввиду слишком большой секретности те, кто информировал меня, не знали конкретных данных. Я всегда уважал их профессионализм и сотрудничал с ними.

Я подозвал Габо, стоявшего поблизости, и в шутку сказал ему: «Садись с нами в этот экипаж, чтобы в нас не стреляли!». Он так и сделал. Мерседес, которая осталась там, откуда мы отправлялись, я добавил в том же тоне: «Ты будешь самой молодой вдовой». Она этого не забыла! Лошадь двинулась в путь, прихрамывая под тяжестью своего груза. Копыта скользили по мостовой.

Потом я узнал, что там произошло то же самое, что в Сантьяго-де-Чили, когда телевизионная камера с установленным в ней автоматом была нацелена на меня во время интервью, которое я давал журналистам, и наемник, орудующий ею, не осмелился выстрелить. В Картахене они сидели в засаде в некой точке старого города, вооруженные винтовками с оптическим прицелом и автоматами, и руки тех, кто должен был нажать курок, снова дрогнули. Предлогом было то, что им мешала голова Габо, которая заслоняла цель.

Вчера во время нашего разговора я вспомнил об этом и спросил его и Мерседес – олимпийскую чемпионку по датам – о множестве событий, лично пережитых нами на Кубе и за ее пределами. Какое-то время мы говорили о Фонде нового латиноамериканского кино, созданном на Кубе и возглавляемом Гарсиа Маркесом, который располагается в старинной усадьбе «Санта-Барбара» – историческом месте в силу всего положительного и отрицательного, что происходило там в первой трети прошлого века, - и о Школе нового латиноамериканского кино, которой руководит этот Фонд, находящейся под Сан-Антонио-де-лос-Баньос.

В своих воспоминаниях мы коснулись Бирри с его длинной черной бородой, сегодня белой, как снег, и многих других известных кубинцев и иностранцев.

Габо снискал уважение и восхищение в моих глазах благодаря своей способности организовать школу так тщательно, не упустив ни одной детали. Я из предубеждения представлял его себе человеком сугубо интеллектуальным, живущим чудесами фантазии, и не знал, насколько реалистичен был его ум.

Мы упоминали о десятках событий на Кубе и в других местах, в которых мы оба участвовали. Сколько всего происходит за десятки лет!

Как можно предположить, двух часов для беседы нам не хватило. Мы встретились в 11.35 часов. Я пригласил их пообедать, чего никогда не предлагал никому из гостей в течение этих почти двух лет, потому что никогда не думал об этом. Я понял, что у меня действительно отдых, и сказал ему об этом. Это возникло импровизированно. Все удалось устроить. Они пообедали тем, к чему привыкли, а я дисциплинированно соблюдал диету, ни на йоту не выходя из рамок, - не затем, чтобы прибавить себе годы жизни, а затем, чтобы сделать продуктивнее часы.

Придя, они сразу же вручили мне небольшой приятный подарок, завернутый в красивую яркую бумагу. В пакете были маленькие томики, чуть больше, но менее удлиненные, чем открытка. В каждом 40-60 страниц, напечатанных мелко, но разборчиво. Это были речи, произнесенные в Стокгольме, столице Швеции, пятью лауреатами Нобелевской премии по литературе из тех, кто получил ее в последние 60 лет. «Чтобы тебе было что читать», - протянув пакет, сказала мне Мерседес.

Перед тем, как в пять часов они ушли, я попросил их больше рассказать о подарке. «Я провел самые приятные часы с тех пор, как заболел почти два года назад», - сказал я им не колеблясь. Это было то, что я чувствовал.

«Будут еще другие часы», - ответил Габо.

Однако мое любопытство не утихало. Чуть позже, когда я гулял, я попросил одного товарища принести мне подарок. Сознавая, в каком темпе изменился мир в последние десятилетия, я спрашивал себя: что думали некоторые из этих блестящих писателей, живших до бурной и неопределенной эпохи, сейчас переживаемой человечеством?

Пятеро Нобелевских лауреатов, чьи выступления были представлены в виде маленькой серии – хорошо бы, если бы наши соотечественники когда-нибудь могли их прочесть, - в хронологическом порядке следующие:

Уильям Фолкнер (1949)

Пабло Неруда (1971)

Габриэль Гарсиа Маркес (1982)

Джон Максвелл Кутзее (2003)

Дорис Лессинг (2007)

Габо не нравилось произносить речи. Помню, как он месяцами искал сведения, угнетенный тем, что ему придется выступать при получении премии. То же было с кратким словом, которое он должен был сказать на ужине, устроенном после вручения премии. Если бы это было его ремеслом, он точно умер бы от инфаркта.

Не следует забывать, что Нобелевская премия вручается в столице страны, более 150 лет не страдавшей от разрушительных войн, в которой существует конституционная монархия и которой управляет социал-демократическая партия, где такой благородный человек как Улоф Пальме был убит из-за его духа солидарности с бедными странами. Нелегкое дело предстояло Габо.

Отнюдь не подозреваемое в прокоммунизме, шведское учреждение присудило Нобелевскую премию Уильяму Фолкнеру - вдохновенному и мятежному американскому писателю; Пабло Неруде - члену Коммунистической партии, получившему ее в славные дни Сальвадора Альенде, когда фашизм пытался завладеть Чили, и Габриэлю Гарсиа Маркесу - гениальному и авторитетному писателю нашей эпохи.

Нет необходимости говорить, как думал Габо. Достаточно просто процитировать заключительные абзацы его выступления - жемчужины прозы - при получении Нобелевской премии 10 декабря 1982 года, в то время как Куба достойно и героически противостояла американской блокаде.

«В такой день как сегодня мой учитель Уильям Фолкнер сказал на этом самом месте: «Я отказываюсь признать, что человеку пришел конец,» - утверждал он.

Я не чувствовал бы себя достойным занять это место, бывшее его местом, если бы я полностью не сознавал, что впервые с истоков человечества колоссальная катастрофа, которую он отказывался признать 32 года назад, сейчас всего лишь простая научная возможность. Перед этой устрашающей реальностью, которая на протяжении всего времени существования человека должна была казаться утопией, мы сочинители сказок, верящие во все, считаем себя вправе верить, что еще не слишком поздно начать создание утопии с обратным знаком.

Новой и сокрушительной утопии жизни, где никто не сможет решать за других, даже каким образом умирать, где действительно любовь будет несомненной и счастье возможным, и где люди, осужденные на сто лет одиночества, получили бы на земле наконец и навсегда второй шанс.»

Фидель Кастро Рус

9 июля 2008 года

19.26 часов